Вместе и врозь

Почти во всех каютах висят фотографии жен и детей. Редко кто обходится без изображения супруги на переборке, только сон холостяков охраняют длинноногие, полураздетые дивы из иллюстрированных журналов или рекламных проспектов.

На обратном пути все говорят о женах.

И большей частью — плохо, хотя тянутся домой и подсчитывают оставшиеся до встречи дни.

Странно, но — так.

Хочешь того или нет, "семейные" эти разговоры действуют на воображение. И — на мое! Замечаю: в последнее время мне постоянно приходит одна и та же мысль в голову — вернусь, надо жениться.

Почему, собственно, надо, спрашиваю себя? И ничего более вразумительного, чем пора! — ответить не могу.

И тут же пытаюсь представить себе, на ком бы я мог жениться.

Вот живет в нашем доме, этажом выше, Рита Постникова. Когда я школу кончал, она в третьем или в четвертом классе училась, и тогда я ее вообще не замечал — мелочь. Потом как-то на лестнице встретил и удивился — откуда такая красавица в нашем подъезде взялась? И сказанул что-то в таком роде:

— Риточка, да тебе на пальто надо нарисовать дорожный знак: "Осторожно, прочие опасности!"

Она не смутилась, видно, привыкла, что с ней заговаривают, за ней ухаживают, набиваются на знакомство, натянула мне кепку на нос, хихикнула и порекомендовала:

— А ты светофильтры со стипендии купи. Говорят, помогает!

С тех пор, встречаясь случайно на лестнице, во дворе, мы всегда обменивались подобными любезностями, а когда Рита поступила в институт, она стала иногда заходить ко мне — задачки решать…

Удивительное дело! Ну, для чего такой девчонке инженерный институт? Данных — ноль целых, ноль десятых для этого дела, шла бы в иняз или во ВГИК… Нет, электроника ей, видите ли, нужна… Задачки по математике, теоретической физике я ей решал, чертежи за нее делал и, что про ее будущее думаю, тоже говорил. А она только смеялась:

— Ну и что? Кончу, сразу — замуж! За кандидата наук, а может быть, и за доктора!..

Кончила. Ни за кандидата, ни за доктора замуж не вышла. Работает в самом заурядном КБ, сто пять рэ в месяц… Может, мне правда к ней подкатиться?

Только несерьезные у нас отношения — иронические.

А вообще с такой женой не стыдно и по улице Горького пройтись, а случится, так и по Елисейским полям.

Конечно, все это чепуха. Сначала, наверное, влюбиться надо, потом желательно хоть полпуда соли съесть, и вообще без магнетизма, безо всякого взаимного притяжения какая семейная жизнь получится?

Интересно, а как батя нашу маму нашел?

На фронте они познакомились, это точно. А вот представить себе отца ухаживающим не могу. Чтобы он там дурацкие слова лопотал, записочки писал или "ловил" взгляды… такое даже смешно вообразить.

Почему? А может, потому, что когда-то я его разговор с Тинкой подслушал. Давно это было.

Тинка, как полоумная, в кого-то там втюрилась и стала отцу объяснять — это она очень любит, объяснять, — что за парень ей попался, как они до двух часов ночи по улицам болтались и все разговаривали… и как ей было интересно слушать его, и какой он, дескать, умный, и как все на свете знает.

И все спрашивала у отца:

— Понимаешь?

А он все отвечал:

— Понимаю, чего ж тут непонятного?

И Тинка опять как швейная машина строчила. Вдруг слышу, отец вздохнул, тяжело так, будто охнул, и говорит:

— Скажи, Тина, а сколько времени ты со своим парнем промолчать можешь?

— Как то есть промолчать? — удивилась Тинка.

— Ну, обыкновенно, посидеть не разговаривая, вместе подумать, на окружающее поглядеть и не соскучиться?

— Не знаю, — сказала Тинка, — не пробовала.

— А ты попробуй. Если на полчасика вас хватит — хорошо, а не хватит — плохо дело…

Это я запомнил, хоть совсем шкет был; и еще в памяти осталось — больше Тинка никогда про того обожателя не вспоминала, будто его вовсе и не было…

28 августа

Утром с левого борта показалась земля. Фиолетовые глыбы гор. Одни — больше, другие — меньше. Небо и море в хмурой задумчивости. Тихо. По расчетам штурманов, Пенанг откроется часам к шестнадцати. Открылся точно.

Город почти не виден за зеленью. Только отдельные европейские постройки просматриваются. Они спускаются к самой воде.

Через пролив один за другим идут самоходные паромы. Паромы переполнены народом и машинами.

Слева на берегу база "Шелл" — нефть, мазут, бензин.

Быстро темнеет. Рейд кажется иллюминированным по случаю какого-то большого праздника. За вершину горы будто бы зацепился Млечный Путь — это сотни домишек светят своими тусклыми оконцами…

По состоянию на сегодняшний день, как любят говорить докладчики, нами пройдено 8 тысяч миль. И теперь уже точно известно — отсюда мы повернем домой, на Одессу. Сингапур, таким образом, аукнулся. Стар-мех в расстройстве… Да и не один стармех подсчитывает убытки. Кто-то мрачно сострил нынче:

— Непредвиденное недовыполнение по перевыполнению.

Но большинство озабочены совсем другим — грузиться предстоит на рейде, а это всегда долго, это лишние нервы, это ограниченная возможность размяться на берегу…