Влюбленный злодей

Первый: покушался ли на честь графини Юлии Александровны поручик Виталий Скарабеев в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое июля сего года? Или все было не так, как показывает Юлия Александровна?

Второй: писал ли поручик Скарабеев эти подметные письма, с какими сейчас разбирается психографолог Найтенштерн? Впрочем, на второй вопрос он сам и должен ответить…

Был еще и третий вопрос.

Если на первые два последует один и тот же ответ – «нет», возникает следующий: «Кто все это устроил?» То бишь – подметные письма, ночное нападение на молодую графиню Борковскую, дуэль между поручиками Скарабеевым и Депрейсом, увольнение Скарабеева и отдача его под стражу с предъявлением обвинения в незаконном проникновении в чужое жилище, попытке изнасилования шестнадцатилетней девушки и написании анонимных писем с клеветой и угрозами в ее адрес, адрес ее родителей, а также в адрес посторонних лиц.

Пожалуй, еще один… «Кому все это было нужно?»

Вот, собственно, вопросы, на которые мне предстояло ответить.

* * *

В особняке барона Аллендорфа меня встретили холодно и настороженно, что было вполне ожидаемо.

Дверь мне открыла немолодая женщина, по всей видимости, экономка.

– Вы к кому?

– Мне нужен камердинер господина барона Федор Осипчук, – ответил я.

– Как вас представить?

– Воловцов Иван Федорович. Судебный следователь по особо важным делам Московской судебной палаты.

Пожилая тетка, просверлив меня взглядом, посторонилась, давая мне пройти.

Вошел лакей. Я сбросил верхнюю одежду ему на руки и прошел в гостиную.

Через минуту в ней появился упитанный мужчина лет пятидесяти с хвостиком, в николаевских бакенбардах и усах с лихо закрученными кверху концами. Был он в роскошном турецком халате, домашних туфлях и курительной шапочке, чтобы волосы не пропахли табачным дымом. Оглядев меня, он представился:

– Геральд Францевич Аллендорф, барон.

– Воловцов Иван Федорович, коллежский советник.

– Чем обязан? – хмуро поднял брови барон Аллендорф.

– Мне нужен ваш камердинер Федор Осипчук, – ответил я.

– Зачем он вам? – поинтересовался Геральд Францевич, что я посчитал не очень вежливым.

– Я должен его допросить, – пояснил я. – По долгу службы.

– А что вы желаете у него узнать? – спросил барон таким тоном, будто я находился у него в подчинении.

Прозвучавший вопрос был уже совершенно бестактным и неуместным. Самая подходящая минута, чтобы ответить соответственно:

– Ведется следствие. Ваш камердинер Федор Осипчук – свидетель. Покуда идет следствие, в его ход посторонние лица не должны посвящаться. Это запрещено.

– Но его уже допрашивали, – не желал уступать Геральд Францевич.

– Ничего. С него не убудет, – заявил я и уперся взглядом в хозяина дома.

Губы барона неприязненно дрогнули. Похоже, он не привык, когда ему перечат.

– Знаете что? – Барон выставил вперед ногу, приняв позу человека, собирающегося твердо стоять на своем. – Мы вовсе не обязаны…

– Обязаны, милейший! Еще как обязаны, – не дал я довершить гневную тираду Геральду Францевичу. – Мне что, послать за приставом, чтобы вашего камердинера вывели ко мне насильно?

Какое-то время барон Аллендорф угрюмо молчал, просчитывая дальнейшие действия. Наконец, подозвал слугу, находящегося поблизости, и велел ему позвать камердинера.

– Это произвол! – все же решил выказать возмущение Геральд Францевич. – Я буду вынужден обратиться к господину губернатору!

– Ваше право, – спокойно парировал я последнюю фразу барона и отвернулся к окну.

– Звали, барин?

Я обернулся на голос. Возле Геральда Францевича стоял человек в длинной рубахе и плисовых штанах. Лихо закрученные кверху кончики усов и высокие бакенбарды до середины щек делали его похожим на хозяина. Впрочем, мне уже не раз приходилось убеждаться, что каков хозяин, таков и его слуга. И не только внешне…

– Звал, – недовольно буркнул барон Аллендорф. – Вот, Федор, этот господин, – Геральд Францевич неохотно указал на меня, – желает тебя допросить. Он судебный следователь…

– Дык меня уже допрашивали? – удивился Федор и уставился на хозяина.

– Ничего, расскажешь все как было еще раз, – с каким-то внутренним подтекстом промолвил Геральд Францевич и выразительно посмотрел на своего слугу.

Оставалось предположить, что подготовка Федора Осипчука как лжесвидетеля не обошлась без участия барона Аллендорфа…

* * *

– Я бы попросил оставить нас, – заявил я барону Аллендорфу, после того как он приказал своему камердинеру Федору рассказать мне «все, как было, еще раз».

Геральд Францевич по-бабьи фыркнул и вышел из гостиной.

– Меня зовут Иван Федорович Воловцов, – представился я Федору Осипчуку. – Я судебный следователь по особо важным делам. Приехал из Москвы помочь в расследовании дела отставного поручика Скарабеева по распоряжению Правительствующего Сената, которому было поручено разобраться в этом деле скорейшим и самым тщательнейшим образом самим Государем Императором.

Произнеся это, я глянул на камердинера, который буквально на моих глазах сразу сдулся и пожух. Даже кончики его усов смотрели вверх как будто под меньшим углом.