Влюблен по собственному желанию

- Нет, Гарри! - перебила его Гермиона. - Мне кажется, что ты и в самом деле боишься. Думаешь, что если позволишь себе любить, то станешь слабым, будто вся твоя жизнь должна пройти в сплошном противостоянии Вольдеморту! После того, как погиб Сириус, ты решил, что теперь те, кто рядом с тобой, могут оказаться в опасности, и оттолкнул всех. Я это смогла понять, и Рон - тоже, а теперь все стало совсем плохо! Ты помешан на собственном долге! Что бы ты ни говорил, но тебе нравится чувствовать себя несчастным! Тыкать всем в нос своим бременем! Не спорю, тебе плохо, потому что жить и знать, что все без разбору ожидают от тебя подвигов - тяжело. Но ты не один такой! Не думай, будто остальным - легче!

- Я ни разу не говорил этого! - выкрикнул он. - Вы… вы сами так решили! Создали себе образ страдающего мученика и успокоились!

Горло Гарри сдавило, словно в тисках, но он продолжал:

- Я не просил вашей жалости! Я в ней не нуждался! С самого первого дня на меня смотрели, как на героя, а потом и вовсе как на жертвенного агнца!

- Но тебе это нравилось! - парировала Гермиона.

- Мне нравилось только то, что я узнал заботу, о которой не имел представления, пока жил у Дурслей! А что стало потом?!

- Потом… Потом, Гарри, ты перестал замечать окружающих тебя!

Гарри молчал, не понимая, что вдруг случилось с подругой, а она отвернулась и, не дожидаясь ответа, пошла в конец комнаты, остановившись только у самой последней парты. У девушки текли слезы, и она ничего не могла с ними поделать. Сжимая в руке отданный Снейпом флакон, она плакала, стараясь, чтобы Гарри этого не заметил, пытаясь не всхлипывать, но когда услышала приближающиеся шаги и почувствовала, как на ее плечо опустилась рука, не выдержала:

- Я не хочу, чтобы мы все стали такими, как эти люди из министерства, как Фадж и остальные, кто за своим долгом или обычной мелочностью перестал видеть нечто большее. Понимаешь?! А все к тому и идет! Ты замкнулся в себе, даже Невилл, несмотря на то, что, на первый взгляд, и не изменился, наполнен ненавистью… Иногда мне кажется, что мы живем ради мести! В предвкушении финального сражения, которого может и не быть! А я хочу просто жить… Помнишь первый курс? Мы ведь играли! Просто играли в героев, и это было весело… И потом - тоже… Пока не начали умирать друзья. А теперь выходит, что эта война стала смыслом жизни! А я не хочу! Знаю, что ничего не изменить, но хотя бы ты мог стать прежним…

- Герми…

Гарри не знал, что ответить. Он уселся на парту и усадил девушку рядом, позволив ей уткнуться носом ему в плечо.

- А ты знаешь… - продолжала она сквозь слезы. - Мне ведь тоже было нелегко! Как ты думаешь, каково это - оказаться грязнокровкой в Хогвартсе? Это только на словах все равны, а на самом деле… Мне с самого начала приходилось быть лучше всех! Даже Рону с его оравой братьев было не так тяжело: он просто хотел доказать, что может учиться лучше, чем они… А мне нужно было гораздо больше и ничего другого у меня не оставалось! Если бы я не училась так хорошо, разве кто-то считал бы меня за человека? Просто грязнокровка, от которой и не может быть толку! Я всю жизнь доказывала, что на что-то способна. И остальным, и себе. Когда-нибудь ты победишь Сам-Знаешь-Кого, а мне до конца жизни придется сражаться за свое место в этом мире… Но ведь я не упиваюсь этим. Не отталкиваю тебя только потому, что мне плохо!

- Прости… - произнес Гарри очень тихо.

Он был в ужасе. Все семь лет он смотрел на Гермиону, как на всезнайку, уверенную в себе и гордящуюся своими знаниями. Он привык к тому, что девушка пользовалась любой возможностью, доказывая это окружающим, а теперь…

- Герми, я дурак…

Девушка не ответила. Ее рыдания постепенно стихали, и только несколько минут спустя он проговорила:

- Да нет… Я сама виновата… - она вытерла последние слезы, а потом отстранилась и попыталась улыбнуться: - Просто я сорвалась. Это все экзамены… Двое суток не спала, а потом еще ты пропал и Рон всех на уши поставил… Я же не знала, что вы со Снейпом ищите противоядие. Мог бы и предупредить!

- Я и сам не знал, выйдет ли из этого толк. Думал, что успею вернуться…

- Значит, ты выпьешь противозелье?

Гарри не ответил. Он вздохнул, размышляя, что будет лучше - взять флакон и соврать друзьям, что использовал его, или… Он так задумался, что даже не заметил, как дверь в другом конце кабинета распахнулась, а потом медленно закрылась, словно вошедший понял, что нашел не лучшее время, чтобы обнаружить свое присутствие.

- Нет, Герми. Не проси… - ответил он наконец.

- Но почему? - Гермиона с отчаяньем смотрела на друга, пытаясь понять причину его отказа. - Я думала, мы все решили…

Гарри вздохнул.

- Знаешь… Представь, что бы ты сказала, если бы узнала… ну, хотя бы к примеру, что я влюблен в тебя?

Парень усмехнулся, когда Гермиона резко отшатнулась, и в ее глазах появилось удивление:

- Гарри, но ведь…

- Да подожди ты! - отмахнулся он. - Я не о том. Просто представь. Я ведь знаю, что тебе нравится Рон. И ты ему нравишься…

Гарри заметил, как щеки Гермионы вспыхнули румянцем.