Властелин Зимы

Вита расстроено опустила голову. Неужели зверь в голове ошибся? Неужели она явилась сюда – на северный край света, за которым лежит лишь бескрайнее море – зря?

– Значит, надежды нет? – спросила, наконец, боясь услышать утвердительный ответ.

– Надежда есть всегда, – Мэмыл вновь коснулась Витиного плеча и сказала. – Иди, отдохни пока. Поешь и согрейся, а я пока поговорю с моими сестрами. Думаю, мы найдем выход. Ринэнэн, дочь моя, проводи гостью в наш дом.

***

Снег летел в лицо. Олени дружно тянули нарты. Качались кисти на сбруе, на ремнях оголовий. Из разверстых ртов, никогда не знавших стальных удил, не шел пар. Воздух, что вылетает при выдохе из оленьих легких, холоднее того, что у людей. Длинные языки по-песьи свешивались набок и трепыхались при беге…

Правила Ринэнэн.

Величественна была ее осанка, и вился с плеч длинный плащ из тюленьей шкуры, такой же, как у матери. Кожаный повод тер мех на плотных варежках, расшитых алым угловатым узором.

– Я домчу тебя до границ оравэтской земли, – сказала она Вите, когда полукруглая оконечность косы далеко впереди вошла в бирюзовую воду. – Дальше море станет твоим проводником…

Вита поежилась, вспоминая, что поведала ей после совета Мэмыл-Тюлениха.

Она сказала, что показать будущее и предсказать судьбу может на этом конце земли лишь одно создание.

Ледяной сфинкс.

Тот самый, из полузабытых легенд. И если соплеменники Виты давно разуверились в его реальности, назвали вымыслом, то оравэты не сомневались в его существовании. Они говорили, что владыка айсбергов плавает между тремя мирами – нижним, земным и миром грез.

Вита так и не поняла до конца, что это значит – мир грез. И где он находится? Но Ринэнэн уже в пути успокоила ее.

– Не переживай, ты отыщешь ледяного сфинкса. Мать говорит, он сам однажды приходит к тем, от кого утаили что-то важное. Его притягивает жажда познания, как пущенная в воду кровь тянет акул…

Олени мчались быстро. Копыта мягко ступали по снегу. Летела в стороны сбитая с наста ледяная крошка. Как тысячи брильянтов, сверкала в колеях под полозьями.

– Но как? Я не представляю, – Вита вздохнула.

– Тебе помогут, – уверила Ринэнэн, и голос ее, сопровождаемый скрипом нарт и шумным дыханием оленей, прозвучал тихо-тихо.

– Кто? – еще тише спросила Вита, ощутив вдруг, что совершенно не хочет знать ответ.

– Проводники. Ты увидишь их и узнаешь – не спрашивай, как – а они узнают тебя и отведут на ту сторону. Мы называем это переходом в мир… мертвых. Но ты не бойся, у тех, кто перешел с проводником, всегда есть шанс вернуться назад.

Зверь в голове обрадовано двинулся, оскалился во всю ширь длинной пасти – Вита закрыла глаза и отчетливо увидела его на обратной стороне сомкнутых век. «Не бойся. Ничего не бойся, моя капелька. Ты ведь знаешь теперь, чем чреват страх? Поэтому не бойся больше никогда».

– Я не боюсь, – ответила Вита то ли Ринэнэн…

… то ли зверю.

Сани остановились у водной кромки.

Раскинулась до самого горизонта лилово-голубая, нефритово-изумрудная бездна. Бледная дневная луна отразилась в морской глади. И солнце смотрело на нее, прячась в дымке облаков.

– Дальше поплывешь одна.

– Ринэнэн, прошу тебя, позаботься о моей Ветке, – Вита погладила по головке козленка и бережно передала его оравэтке.

– Хорошо, – согласилась та, пряча козочку под полу плаща. – Обещаю, что буду заботиться о ней до твоего возвращения…

Сани разворачиваются и скользят назад, в кремовую мглу, туда, где расплывчатыми бурыми точками проступают вдали жилища оравэтов. Олени тянут с двойным усердием – им хочется домой.

Вдох-выдох.

Под ногами край земли. Реальный. Узкая полоска берега, покрытая коркой намерзшего льда. И вода под ней.

Черная, как ночь, глубина, смотрит сотнями желтых глазков.

Огни нижних миров…

В этот раз оборот занимает много времени. Вита меняет тело осторожно – осознает каждое движение, каждый миг метаморфозы. Боли нет, и все же одежда и оружие, врастающие в крошечное птичье тельце, рождают не слишком приятные ощущения.

Вита еще не привыкла…

Нырнув в глубину, она вспомнила Гана и мысленно поблагодарила его за то, что научил сохранять оружие и одежду.

Хорошо! Даже щит удалось взять с собой, хоть он громоздок и тяжел. Вита не могла видеть себя со стороны, но ей отчего-то казалось, что ее оружие отражается в цвете птичьего оперения… Так, если приглядеться, получалось у Гана. В тот раз, когда он, показывая замедленно процесс превращения, растворил в крапе леопардовой шкуры очертания сапог, рукавов, плаща…

Хотя, разве сейчас это важно? И почему Вита вообще вспомнила про Гана?

Злилась ли она на него? Нет… Он все верно сказал – она позволила себе немыслимое. Испуг. Подчинение. И все это случилось не просто так. Пусть ведьма не могла колдовать – она использовала иную власть, и Вите хотелось знать причины подобных возможностей…

В воде она пришла в себя и устремилась на север. Зверь внутри одобрительно рыкнул, подтверждая, что направление выбрано верное. Море здесь было особенно тихим и темным. Подводные огни горели ярко, но слишком глубоко, чтобы озаботиться серьезно на их счет…