Власть роботов. Как подготовиться к неизбежному

По мнению многих, катализатором внезапного интереса к ИИ со стороны Коммунистической партии Китая стал нашумевший турнир между системой AlphaGo разработки DeepMind и чемпионом по го Ли Седолем, состоявшийся в марте 2016 года. Го появилось в Китае по меньшей мере 2500 лет назад и пользуется там огромной популярностью и невероятным почтением. Триумфальную победу AlphaGo со счетом 4:1 в этом турнире, проходившем в течение семи дней в южнокорейском Сеуле, наблюдали в прямом эфире более 280 млн китайцев — почти в три раза больше народа, чем обычно собирается у экранов во время матчей Суперкубка. Абсолютная победа компьютера над одним из сильнейших в мире игроков в интеллектуальном состязании, имеющем глубочайшие корни в китайской истории и культуре, произвела неизгладимое впечатление как на общество, так и на китайских ученых, технологов и чиновников. Ли Кайфу, венчурный капиталист и писатель из Пекина, сравнивает результат матча между AlphaGo и Ли Седолем с «эффектом „Спутника“», имея в виду советский искусственный спутник Земли, запуск которого мобилизовал американское общество на поддержку космической программы в США в 1950-х годах[247].

Всего через год в китайском Учжэне прошло второе состязание. На турнире из трех матчей с призовыми $1,5 млн для победителя AlphaGo наголову разбила китайского мастера Кэ Цзе, в то время сильнейшего игрока в мире. На сей раз, однако, никто не следил за поединком в прямом эфире. Китайские власти, вероятно предвидя результат, наложили запрет на трансляцию турнира в реальном времени и даже на его комментирование[248].

Через три месяца после того, как Кэ Цзе проиграл AlphaGo, в июле 2017 года, центральное правительство Китая обнародовало четкий план, в котором искусственный интеллект был объявлен стратегическим приоритетом страны. В документе под названием «План создания искусственного интеллекта нового поколения»[249] заявлялось, что ИИ призван «произвести колоссальные изменения в обществе и жизни людей и изменить мир», и описывался чрезвычайно смелый пошаговый курс к достижению господства в этой технологической области к 2030 году. К 2020 году, писали авторы плана, «общее состояние и применение технологии ИИ в Китае будут соответствовать ведущим мировым образцам» и «отрасль ИИ станет новым важным центром экономического роста». Далее, «к 2025 году Китай совершит принципиальные прорывы в основных теориях ИИ, вследствие чего некоторые технологии и приложения займут лидирующее положение и ИИ станет главной движущей силой промышленного развития и экономического преобразования Китая». Наконец, «к 2030 году лидерство китайских теорий, технологий и приложений ИИ превратит страну в глобальный центр инноваций в области ИИ, позволит добиться заметных результатов в интеллектуальной экономике и заложит фундамент для превращения Китая в ведущую державу инновационного типа и главную экономическую силу»[250].

Опубликование этого документа знаменательно не потому, что у центрального правительства Китая есть возможность напрямую влиять на развитие искусственного интеллекта в стране, а по той причине, что в нем определена общая стратегия и, что, пожалуй, еще важнее, созданы очевидные стимулы для региональных и местных властей. В системе управления Китаем значительной властью наделяются деятели Коммунистической партии, которые руководят регионами и городами. Продвижение по партийной лестнице носит по большей части меритократический характер, и развитие карьеры партийца очень сильно зависит от того, как он проявляет себя в конкурентной экосфере, где ценятся результаты, определяемые по определенным критериям. Для тех, кому удается выдвинуться, практически не существует пределов роста. Си Цзиньпин большую часть своей карьеры руководил провинциями Фуцзянь и Чжэцзян, а затем Шанхаем.