Власть меча

Она не видела Блэйна со второго дня разбирательства, когда он давал показания своим звенящим тенором, заставлявшим волоски на затылке Сантэн вставать дыбом; его показания звучали еще более весомо из-за того, что преподносились ровно, без эмоций. Защита пыталась поймать его на противоречиях при описании стрельбы по лошадям и нападения с применением гранаты, но сразу почувствовала, что полковник мало в чем даст ей поддержку, и позволила ему покинуть свидетельскую трибуну через несколько минут бесполезного перекрестного допроса. С того момента Сантэн каждый день безуспешно высматривала его.

– Где он? – повторила она.

– Он уже прошел в зал, – ответил Эйб.

Сантэн увидела, что, пока она отсутствовала, приставы открыли двустворчатую дверь главного зала суда.

– Чарли занял для нас места. Нет необходимости присоединяться к толчее.

Эйб взял ее за руку и легко провел сквозь движущуюся толпу. Приставы узнали ее и помогли расчистить проход, чтобы Сантэн добралась до мест в третьем ряду, которые держал для них помощник Эйба.

Сантэн тайком всматривалась в толпу, ища высокую фигуру Блэйна, и вздрогнула, когда люди на мгновение расступились и она увидела его по другую сторону прохода. Он тоже искал ее взглядом и увидел мгновением позже; его реакция была столь же острой, как и у Сантэн. Они смотрели друг на друга через расстояние в несколько ярдов, которое Сантэн казалось таким же бесконечным, как океан; ни один из них не улыбнулся, глядя в глаза другому. Потом снова в дело вмешалась толпа в проходе, и Сантэн потеряла полковника из вида. Она села рядом с Эйбом и какое-то время делала вид, что ищет что-то в сумочке, чтобы вернуть себе равновесие.

– Вот он! – воскликнул Эйб, и Сантэн показалось, что он имеет в виду Блэйна.

Но потом поняла, что надзиратели ведут из камеры Лотара де ла Рея.

Хотя она видела его на скамье подсудимых каждый из последних пяти дней, она все еще не привыкла к произошедшим в нем переменам. Сегодня он был в выцветшей синей рабочей рубашке и темных свободных брюках. Одежда казалась ему слишком большой, а один рукав был небрежно заколот на обрубке руки. Лотар шаркал ногами, как старик, и одному из надзирателей пришлось помочь ему подняться по ступенькам на скамью подсудимых.

Волосы Лотара теперь стали совершенно белыми, и даже его темные густые брови отсвечивали серебром. Он невероятно похудел, его кожа выглядела серой и безжизненной; под подбородком и на тощей шее она висела маленькими складками. Загар сошел, оставив лишь желтоватый оттенок.

Опустившись на скамью, Лотар поднял голову и осмотрел галерею над залом. На его лице отразилась тревога, когда он быстро изучал заполненные ряды. Потом Сантэн увидела, как в его глазах вспыхнула маленькая искра радости и сдержанная улыбка, когда он нашел то, что искал. Сантэн наблюдала эту картину каждое утро все пять дней и, повернувшись на стуле, тоже стала смотреть на галерею позади нее. Но с того места, где она сидела, ничего нельзя было увидеть. Она не поняла, кто или что привлекло внимание Лотара.

– Тишина в зале суда! – выкрикнул пристав, и вокруг послышалось шуршание и шорох ног, когда все встали и судья Хоуторн с двумя заседателями проследовали к своим местам.

Судья был маленьким седым человеком с добрым лицом и живыми блестящими глазами за пенсне. Он скорее походил на школьного учителя, чем на любителя выносить смертные приговоры, как отозвался о нем Эйб.

Ни судья, ни заседатели не носили париков или ярких мантий, как в английском суде. Римско-голландское право было намного угрюмее в своих внешних атрибутах. На судейских были простые черные мантии и круглые белые воротники, охватывавшие шею, и все трое тихо совещались, склонив друг к другу головы, пока все садились и тихо откашливались. Потом судья Хоуторн поднял голову и произнес все официальные слова о начале заседания, после чего был снова зачитан список обвинений.

Теперь зал замер в ожидании. Репортеры наклонились вперед, держа наготове блокноты; даже адвокаты в первом ряду умолкли и застыли. На лице Лотара не отражалось ничего, но он смертельно побледнел, глядя на судью.

Судья Хоуторн сосредоточился на своих заметках, повышая градус напряжения, пока оно не стало почти нестерпимым. Потом он обратил к залу ясный взгляд и без предисловий начал излагать свои выводы и суждения.

Сначала он подробно изложил каждое из обвинений, начав с наиболее серьезных: три попытки убийства, два нападения с целью причинить тяжкие телесные повреждения, одно вооруженное ограбление. Далее последовали еще двадцать шесть обвинений, и судье понадобилось почти двадцать минут, чтобы рассмотреть каждое из них.

– Обвинитель представил каждый из этих пунктов в должном порядке и весьма убедительно.

Краснолицый прокурор приосанился, услышав такой комплимент, а Сантэн вдруг ощутила необоснованное раздражение из-за его мелкого тщеславия.