Власть и слава

Темное лицо Хэвершема помрачнело еще сильнее. Он пошел за Торнли по коридору, размышляя о Марго, об Алексе Ллевелине и том, что должен сделать сегодня вечером. Хэвершем думал о своем новорожденном сыне, о земном освободительном движении и обо всех бесправных людях, ищущих у Ла Бушери наставлений и поддержки.

Блестящие черные волосы Марго кольцами лежали на подушке. Она улыбнулась ему – очень нежно, очень безнадежно и очень наивно, и в грубом сердце Хэвершема пробудилась непривычная мягкость. Затем он снова стиснул губы.

– Здравствуй, дорогой, – сказала Марго. – Ты буквально на минуту разминулся с Алексом. Знаешь, что он хочет? Забрать малыша Мартина в свой отдел мнемонической психологии. Он говорит, что возможности нашего ребенка превосходят порог.

– О, значит, он вам уже сказал, – разочарованно заметил Торнли и повозился с кнопками у основания кровати. – «Мартин Хэвершем», – прочитал он. – «Потенциальный лидер. Его избрали…»

– Лидер? – грубым голосом спросил Хэвершем. – Какой ветви? Он подходит для отдела мнемоники?

– Пока мы, разумеется, не можем сказать с полной уверенностью. При рождении нам под силу проверить лишь возможности мозга. Но наследные шаблоны говорят о склонности к психологическим наукам. Мартин определенно будет очень умным. Психология, социология – он найдет свое место. И получит наилучшее воспитание в Яслях. – Торнли резко взглянул на Хэвершема. – Кстати, – быстро продолжал он, – это не значит, что вы потеряете статус родителей. Вы останетесь его отцом, а миссис Хэвершем – матерью. Многие этого не понимают. Все совсем не так. Разумеется, Мартина будут воспитывать и обучать в Яслях, но вы сможете видеться с ним, когда вам будет угодно, если, конечно, не станете нарушать его умственное и эмоциональное равновесие.

– Понятно.

– И, со временем, он попадет в отдел исследований и займется тем, что ему по душе. Лидеры живут легкой и беззаботной жизнью, как вам известно. Вашему сыну очень повезло.

– Да, – ответил Хэвершем. – Могу я его увидеть?

– Джон… – сказала Марго.

Сталелитейщик быстро нагнулся и поцеловал ее. Она посмотрела ему вслед, и, когда он ушел вместе с доктором, в ее глазах появилась тень беспокойства.

Торнли привел Хэвершема в тускло освещенное помещение, застекленное с одной стороны. За барьером виднелась небольшая комнатка.

За стеклом появилась медсестра, держащая на руках ребенка, завернутого в одеяло. Она раздвинула складки одеяла, чтобы показать красное, сморщенное личико.

– Насколько я помню, правила запрещают мне подержать его? – спросил Хэвершем.

– Прошу прощения. Только если вы хотите пройти через комнату очищения. Младенец может заразиться каким-нибудь паразитом. Мы не можем так рисковать.

Хэвершем заколебался. Если он снимет одежду, то обнаружится его оружие.

Он сунул руку под накидку и выхватил из кобуры пистолет. Почти мгновенно прицелился и выстрелил. Стекло разбилось, трехметровый круг превратился в звенящие осколки. От неожиданности Торили разинул рот. Когда Хэвершем вбежал в образовавшийся проем и выхватил младенца из рук ошеломленной медсестры, врач лишь бессильно махнул рукой.

Теплый, живой сверток удобно лег на сгиб локтя Хэвершема. Это был первый и последний раз, когда он взял своего сына на руки, и на него нахлынула теплая волна неожиданных чувств.

Лидер, ну уж нет! Ненавистный кромвеллианин! Только через труп Хэвершема!

Глава 2. Спасение… и смерть!

ДОКТОР ТОРНЛИ резко развернулся и понесся к двери. Хэвершем быстро прошел через дыру в стекле.

– Стой! – приказал он, и доктор застыл, как вкопанный.

– Святые небеса! Вы сошли с ума? Что вы себе позволяете?

– Заткнись, – крикнул Хэвершем.

Он увидел, что медсестра упала в обморок, это было ему даже на руку. Он ткнул дулом лучевого пистолета Торнли в ребра.

– Ты же знаешь, что он может с тобой сделать, – сказал Хэвершем. – Тебе наверняка приходилось видеть раны, оставленные лучевым пистолетом, не так ли?

Врач содрогнулся.

– Тогда без глупостей. Мы вместе выйдем из больницы. С тобой ничего не случится, если не будешь напрашиваться.

Румяное лицо Торнли покрылось бледными пятнами.

– Вы не можете так поступить, – не смея повернуть головы, сказал он придушенным шепотом. – Тут везде стражники… Вы хотите, чтобы вашего сына убили?

– Если не будет другого выхода. Тогда, он, по крайней мере, не станет Лидером.

– Государственная измена? – в голосе врача послышалось сомнение, поскольку измена приравнивалась к богохульству, хотя прощалась гораздо менее охотно.

– Открой дверь, – приказал Хэвершем. – Быстрее!

Торнли подчинился. Они прошли по пустому коридору. Казалось, никто не услышал звон бьющегося стекла. Та комната, вероятно, была звуконепроницаемой. У лифта Хэвершем оттолкнул Торнли в сторону и подошел так близко, что на экране было видно только его лицо.

– Лифт, пожалуйста.

– Один момент.

Двери раздвинулись. Хэвершем кивнул, держа пистолет наготове, но так, чтобы его не было видно, и Торнли первым зашел в кабинку лифта.

Пока никакой тревоги.