Владыка Ядов

Сейчас Лицемер находился лишь на подступах этой грандиозной многоуровневой тюрьмы, в которую была превращена сила Безумца — тюрьмы, в недрах которой таился изящный черный кристалл, а может быть — крошечный язычок пламени из пустоты, а может быть — темная звезда, не сияющая, а поглощающая свет… Живой Алмаз Убивающего мог обретать разные формы, они не имели значения. Значение имело то, что через эту тюрьму невозможно пройти, потому что она разъест любую природу, любую магию, любую плоть и душу, оставив в итоге лишь еще один Живой Алмаз, который также окажется навеки погребенным в ее стенах.

Невозможно было добраться до Камня Воли последнего Темного Князя, не разрушив тюрьму из силы Безумца, а разрушить эту тюрьму было невозможно, ибо она, воплощая в себе — чем дальше, тем в большей мере — идеальный хаос, разрушала любой порядок.

Лицемер был здесь раньше, много тысяч лет тому назад, пытался пройти, и едва не погиб. Новая попытка закончится столь же бесславно, если он решит повторить ее, но он не собирался этого делать. Его единственная надежда заключалась в том, что сам Безумец, некогда убитый и отделенный от своей силы, мог каким-то образом вновь соединиться с ней, ведь природу и особенности его парадоксальной магии до конца не понимал никто. Когда Лицемер был здесь в прошлый раз, он также звал Безумца, но тот не ответил — однако, прошли тысячелетия, многое могло измениться, может быть, он ответит сейчас? Он звал и звал, и окружающий хаос отвечал Лицемеру миллионами голосов, повторявшими в искаженном виде его крики, но единственного ответа, на который он надеялся, так и не было дано. Когда он взглянул на свою руку и увидел, что кожа набухла пузырями, в которых плавают киты и акулы, а ногти превратились в застекленные шкафы и сундуки со странными вещами, то понял, что пора возвращаться. Он встряхнул рукой и произнес Имя, возвращая руке нормальную форму, но знал, что вскоре изменения вновь проявят себя, и они будут значительнее, а избавиться от них будет труднее — и так будет продолжаться до тех пор, пока безумие не разъест его душу и не исказит сами Имена, составлявшие его часть договора. Нужно было возвращаться, обсудить свою попытку с братьями и, может быть, сообща им удасться выработать какой-нибудь план по возвращению Безумца в бытие — или хотя бы найти способ докричаться до него и узнать, как миновать тюрьму из его силы, не став ее жертвой.

***

…Я наслаждалась и становилась сильнее, впитывая почитание и вожделение своих детей и слуг, когда в зал вошел керуб, отвечающий за охрану дворца. Опустившись на колено, он произнес:

— Моя госпожа, щедрая Мать и прекраснейшая из Княгинь! У дверей дворца стоит странный посетитель, и он желает встречи с вами. Что мне ответить ему? Мы пытались убить его, но не смогли.

— Пытались, но не смогли? — Мой голос мягок и вкрадчив. — Должно быть, это весьма необычный посетитель.

— Так и есть, моя госпожа. Он похож на большую игрушку наподобие тех, которыми пользуются дети людей, его плоть состоит из дерева и ниток, его движения кажутся неживыми, а конечности и голова крутятся в разные стороны. Когда мы напали на него, то сами стали двигаться также, как он.

— Надо же, кто пожаловал… — Я рассмеялась, и желание наказать нерасторопных слуг пропало. — Впустите его.

Керуб наклонил голову, после чего встал и покинул зал. Когда он вернулся, следом за ним шла кукла в рост человека, конечности которой двигались так, как будто бы кто-то, остающийся невидимым, управлял ею. Мои придворные нехотя отодвинулись в стороны, пропуская куклу. Хуриджары зашипели и оскалили клыки. Они ощутили присутствие чужой силы намного лучше моих придворных и выказали готовность броситься в бой даже не получив на то моего позволения.

— Тише, — нежно произнесла я, и мои дети, привставшие и уже начинавшие менять форму для боя, опустились на свои прежние места. Рычание перешло в глухое ворчание.

Я улыбнулась гостю.

— Сестра, — механическим голосом произнесла кукла. Эту механичность едва можно различить — темб меняется, есть легкие дефекты в произношении, присутствует даже имитация эмоций. Но все же это подделка, хотя и весьма искусная. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— Не лги мне, — продолжая улыбаться, ответила я. — Был бы ты рад, ты бы давно навестил меня, пока я томилась под Бэрверским холмом. И помог бы воскреснуть на пару столетий раньше.

— Сестра, я не знал…

— Не знал? Не хотел знать — в это я скорее поверю. Но довольно об этом. Для чего ты пришел?

Кукла повернула голову вправо. Влево. Два совершенно одинаковых, идеально выверенных движения.

— Нам нужно поговорить. Наедине.