Владыка башни

Френтис указал на горную змею – единственную свою добычу, пойманную накануне, уже освежёванную и разделанную. Он подвесил полоски мяса над тлеющим костром. Мясо оказалось неожиданно вкусным. Женщина накинулась на оставшиеся кусочки, жадно жуя и глотая, и даже постанывала от удовольствия.

– Ты просто кладезь талантов, – похвалила она, облизываясь. – Из тебя выйдет отличный муж.

Они шли на северо-восток, пока солнце не начало слишком припекать. В затенённой расщелине среди скал обнаружили мелкое озерцо дождевой воды и пополнили ею свои запасы. Из-за скудости рациона быстро идти было трудно. Через полтора дня, в течение которых они продирались сквозь колючий пустынный кустарник, они вышли наконец к морскому побережью, очутившись в добрых двадцати милях к северу от Альпиры.

– До Янеллиса ещё полдня пути, – сказала женщина. – Нам потребуется кое-что украсть, ведь теперь мы с тобой разбойники в бегах.

* * *

С тех пор как он забросил жизнь мелкого карманника из Варинсхолда, Френтису не приходилось воровать всерьёз. Во время обучения в ордене мальчишки таскали разве что какую-нибудь мелочёвку. Как оказалось, детские навыки никуда не делись: через несколько часов блуждания по Янеллису он вернулся с двумя набитыми кошелями и внушительной коллекцией блестящих побрякушек. Этого хватило на то, чтобы купить новую одежду и снять скромную комнату на постоялом дворе. Они опять представились парочкой влюблённых молодожёнов, ищущих корабль на север, чтобы навестить родственников. Хозяин постоялого двора порекомендовал им торговое судно, которое должно было отплыть на следующее утро.

– Я ожидала более сильной реакции, – задумчиво протянула женщина, лёжа рядом с ним. Этой ночью она была нежнее, даже поцеловала его в первый раз за все время, очевидно пытаясь придать некую убедительность их близости. Путы принудили его ответить взаимностью: целовать, ласкать и крепко обнимать, когда она прижималась к нему. После того как все закончилось, она переплела ноги с его ногами и провела пальцем по мускулистому животу.

– Жена и сын их потухшего Светоча умерли при пожаре, – сказала женщина, – и никому, ни единой душе нет до них дела.

Френтис мечтал, чтобы вернулся зуд – вместе с восхитительной агонией освобождения, которая позволяла двигаться, позволяла быть тем, кто спасает жизни, а не прерывает их. Он старался, чтобы правда о событиях той ночи не проскользнула как-нибудь в мыслях, и нарочно вызывал образы, провоцировавшие отчаянное чувство вины. Они призваны были скрыть то, чем на самом деле завершилась миссия в усадьбе. «Батрак, трактирщик, мальчик, сидящий на кровати…»

– Положим, император решил умолчать о случившемся, – рассуждала она. – Избавить своих подданных от нового горя. Действительно, сначала Светоч, а потом ещё и это, причём как раз в тот момент, когда он собирается объявить нового Избранного. После смерти этой сучки выбор у него, прямо скажем, невелик. – Она хихикнула, почувствовав удивление Френтиса. – Боюсь, я была не до конца откровенна с тобой, дорогой. В нашем списке не было имени мальчика, только имя матери. Мальчишка стал всего лишь небольшим уроком, который я хотела тебе преподать. Нет, любимый, истинной драгоценностью была она, Эмерен Насур Айлерс – имя, которое следовало вычеркнуть. Это её император желал назначить новым Светочем, будущей императрицей Альпиранской империи. – Женщина положила голову ему на плечо, голос становился все тише, по мере того как сон брал своё. – Теперь, кого бы он там ни избрал, освещать путь будет некому…

* * *

Их путешествие в Марбеллис заняло восемь дней. Всё это время они разыгрывали влюблённую парочку перед экипажем торгового парусника. Хорошо повеселились, став объектом скабрёзных шуточек матросов, которые наперебой советовали Френтису, как ему лучше исполнять супружеский долг. Из-за скромных познаний в альпиранском он чаще всего ограничивался стыдливым смехом в ответ. Ночами, в каюте, после того как они заканчивали заниматься любовью, он получал немного свободы и принимался осторожно ощупывать шрам. Стало очевидно, что рубец разглаживается и что островок чистой кожи все увеличивается. Однако ни зуд, ни освобождающая боль больше не возвращались. «Появись!» – молил он, стараясь поддерживать в себе чувство безысходности, чтобы женщина ничего не заметила.

Дождавшись утреннего прилива, судно бросило якорь в Марбеллисе. Обменявшись с матросами несколькими солёными шуточками на прощание, они спустились по трапу на берег.

– Отлично, – оценила женщина открывшуюся панораму. – Сейчас самое время разыскать какую-нибудь подходящую сволочь.