Владыка башни

При всём внешнем благоговении горожан перед Ривой, притом, что паек был увеличен вдвое, настроение в городе неуклонно падало по мере того, как росла брешь в стене. Теперь, идя по улицам, Рива слышала куда меньше восторженных приветствий и куда чаще видела тех, кто плакал, ни от кого не таясь. Один старик в отчаянии повалился на мостовую, зажав уши ладонями, чтобы не слышать неумолчного грохота камней о стену.

Чтец же вовсю проповедовал. Судя по докладам Велисс, его проповеди становились все более сумасбродными. Он мог говорить часами напролёт, ни словом даже не упоминая Десятикнижие, зато слова «еретики» и «страшный суд» не сходили с его уст.

– Всего лишь дурной старик, бранящийся в своём соборе, – возражала Рива в ответ на беспокойство Велисс.

– Ты права, конечно. Но собор-то его отнюдь не пустует – напротив, прихожан с каждым днём всё больше…

Новый камень ударил в стену, подняв тучу пыли и щебня. Рива перевела взгляд на корабли и обнаружила на палубах какое-то необычное оживление. Мастера, обслуживавшие катапульты, сновали туда-сюда, протягивали какие-то верёвки, дёргали за рычаги. Катапульты начали медленно разворачиваться на своих лафетах.

Рива приблизилась к самому краю пролома и заглянула вниз – туда, где лежали окутанные пылью обломки. Стена, простоявшая много веков, была разрушена за несколько недель. Раздался знакомый низкий звук: катапульты разом метнули свои снаряды. Камни, описав в небе дугу, ударили в стену в двухстах шагах от того места, где стояла Рива.

Она посмотрела на воларский флагман. Под навесом была тень, но она разглядела его – высокого человека, тот в свою очередь глядел на неё. Может, это была не более чем игра воображения или светотени, но Риве почудилось, что он ей поклонился.

– Госпожа… – послышалось сзади.

Обернувшись, она увидела подбегающую женщину со свёртком в руке. Молодая азраэлинка, которую она встретила накануне. Женщина была бледна и испугана. Рива бросилась к ней и успела поддержать, когда та зашаталась. Переведя дух, женщина проговорила, с трудом перекричав орущего младенца:

– Они взяли её! Госпожа Велисс спрятала нас, а её саму они схватили, как и всех других Верных.

– Кто схватил? Где?

– Толпа. Орали что-то об Отцовском суде. – Женщина замолчала, прижимая к себе малыша. – Объявили, что отведут её к Чтецу.

Глава пятая Ваэлин

– Сегодня ещё две сотни, – сказал Норта, отставляя лук в сторону и тяжело опускаясь на стул. – На сей раз в основном мужчины. И, между прочим, все жаждут мести. Их жён и дочерей забрал другой караван. Полтар уже отправился на его поиски.

– Сколько же всего? – спросил Ваэлин брата Холлана.

– Итого, начиная с пересечения границы Нильсаэля, мы освободили пятнадцать сотен и семьдесят два человека, милорд, – без запинки отчеканил тот. – Держать оружие способны немногим более половины, но к войску присоединились почти все. Я вынужден напомнить, что у нас по-прежнему наблюдается нехватка вооружения.

– У нас есть мечи работорговцев, – вставил Норта. – Кроме того, можно собрать топоры и ножи во всех этих обезлюдевших деревнях, на которые мы натыкаемся по пути.

Ваэлин поглядел на лагерь. Палатки усеивали всю излучину Соленки, звавшейся в Нильсаэле Сычужкой. Когда ряды Армии Севера были пополнены нильсаэльцами Марвена, лагерь, разрастающийся день ото дня, стал домом для сорока пяти тысяч человек. Что до владыки фьефа, то вскоре после того, как он скрепил своей печатью договор, составленный братом Харликом, он вызвал носильщиков и отбыл восвояси.

– Этих двух баранов можешь оставить себе, – со своим обычным смешком сказал владыка, покачиваясь в паланкине. – Близнецы всю свою жизнь грезили сражениями. Но не слишком удивляйся, если они обосрутся, едва брызнет кровь. По прибытии я тоже объявлю всеобщий призыв и ещё добавлю тебе людей. Постарайся, сделай милость, чтобы их не перерезали, как цыплят. Поля, знаешь ли, сами не возделываются.

В ходе церемонии по заключению договора Алорнис наскоро делала зарисовки, после чего взялась за новую картину. В отличие от мастера Бенрила, у неё не было склонности к драматизации или приукрашиванию действительности. Пока это можно было назвать разве что подмалёвком, но её сверхъестественный дар реализма уже проявился во всей силе: старик, с кривой ухмылкой просматривающий свиток, армейские капитаны вокруг, на их лицах – вся гамма чувств от тревоги до сомнений.

– Неужели я такой злющий? – поинтересовался Ваэлин.

– У меня нет обыкновения льстить, брат мой лорд, – ответила Алорнис, шутливо мазнув его кистью по носу. – Что вижу, то и рисую. Только и всего.

Ваэлин долго разглядывал нарисованные лица. Все, кроме одного, выглядели насупленными и хмурыми. Лишь Норта, стоявший поодаль, иронически улыбался.