Владыка башни

Рива взглянула вниз и увидела несколько сотен солдат, бегущих мимо башен, с лестницами в руках. Добежав до конца дамбы, они разделились на две группы. Сотни были сражены стрелами, но остальные упорно продолжали приближаться к стенам. Достигнув цели, они подняли лестницы и полезли вверх, не обращая внимания на убитых товарищей. «Варитаи, — вспомнила Рива слова Велисс. — Солдаты-рабы, лишенные собственной воли».

Слабый свист заставил Риву пригнуться — над самой ее головой пролетела стрела. Соседу повезло меньше, другая стрела вонзилась ему в щеку, он покачнулся и рухнул со стены. Рива рискнула выглянуть. В конце дамбы стояла плотная группа бойцов, вооруженных мощными луками. Они с нечеловеческой скоростью и точностью стреляли по осажденным. Подобно солдатам на лестницах, эти не выказывали ни малейшего страха.

Собрав несколько дюжин лучников, лорд Антеш приказал им приготовиться, скрывшись за стеной, чтобы потом встать и разом выпустить стрелы по воларцам. И вот рой железных жал понесся на врагов. После нескольких таких залпов воларские лучники уже лежали на земле. Варитаи, штурмовавшие стены, тоже были рассеяны. Никто из них так и не смог взобраться выше, чем до половины лестницы. Их расстреляли, затем оттолкнули лестницы от стены, и те рухнули на кучу трупов.

Оставшиеся четыре башни то и дело увязали в нагромождениях трупов, попытались обогнуть горящие останки первых двух, но вынуждены были остановиться.

— Цельтесь тщательнее, братцы! — прокричал лорд Антеш лучникам. — Нечего зазря бить зажигательными!

Спустя короткое время все четыре монстра уже горели, а оставшиеся в живых солдаты бежали прочь. Защитники громко улюлюкали им вслед. Мужчины в восторге потрясали луками и, радостно крича, хлопали Риву по плечу.

— И ничего особенного, правда? — спросил ее Аркен.

Лицо парнишки было перепачкано копотью, за спиной болтался опустевший колчан. Подойдя к зубцам стены, Рива посмотрела вниз, на тела, покрывавшие узкую дамбу вокруг города. Там были не только мертвые, но и раненые. Они пытались ползти к своим, их стоны заглушала суматошная радость защитников. «Рабы. Выброшены на ветер, как медяки в запальчивом споре». Она перевела взгляд на бесчисленные костры воларского лагеря. Где-то там находился тот, кто руководил этим бессмысленным спектаклем. Сейчас он наверняка тоже смотрел на остатки произошедшей бойни и строил планы на завтра. Рука покалывала в том месте, где Велисс коснулась ее губами. Рива только сейчас заметила это странное покалывание.

— Я иду во дворец, — сказала она Аркену. — Позови меня, когда начнется следующий штурм.

* * *

Она застала дядю Сентеса в дурном расположении духа, хотя в голову ей закралось подозрение, что это скорее связано с кривоносым священником, который в данный момент стоял перед владыкой, чем с ее нарушенным обещанием.

— И что это должно означать? — сварливо произнес лорд Мустор, потрясая листом пергамента перед носом священника.

Велисс успокаивающе положила ему руку на плечо.

— Слова Святого Чтеца вполне однозначны, милорд, — ответил священник, бросив опасливый взгляд на подошедшую Риву. — Отец Мира одарил его способностью проникать в самую суть вещей, что и позволило Чтецу уразуметь причину нынешнего бедственного положения. Наши неисчислимые грехи навлекли на нас Отеческий гнев, и нечестивые бестии под стенами города есть кара Его.

— «Отец Мира всевидящ, всезнающ и всепрощающ, — процитировала на память Рива. — Единственное Его наказание есть отречение от Его любви».

Не глядя на Риву, священник продолжал, обращаясь к владыке фьефа:

— Милорд, нам всем надлежит покаяться перед Отцом в наших грехах и заслужить тем самым его прощение. — Он пристально посмотрел на Велисс. — Во всех наших грехах. Этот город построен в честь величайшего пророка Отца, однако мы впустили безбожников в его стены…

— Этот ваш Чтец, — оборвал священника лорд Мустор, с его нижней губы свесилась ниточка слюны, — он засел в своем соборе и строчит всякую чушь, не снисходя к мольбам о помощи от людей, которые защищают сейчас город от рабства и смерти!

Он поперхнулся, сморщившись от приступа боли. Рива погладила его по спине и мягко вынула пергамент из дрожащей руки.

— «Всех еретиков, находящихся в этом городе, надлежит предать Отеческому суду, — прочитала она, медленно подходя к священнику. — Святой Чтец самолично взвесит их признания в любви к Отцу. Любой, кто не сможет или не пожелает отречься от своих еретических воззрений, будет выслан за стены к своим безбожным собратьям».

Она смерила священника взглядом. Тот отвел глаза и надменно вздернул свой перебитый нос.

— И это, по-вашему, должно нас спасти? — спросила она.

— Слова Чтеца предназначены были только для владыки фьефа…

Он дернулся, как от удара, когда Рива разорвала пергамент надвое и швырнула на пол.

— Пошел вон, пес, — сказала она. — И если ты еще раз заявишься надоедать моему дяде болтовней этого старого дурака, ты на своей шкуре узнаешь, что сделают безбожники, стоящие у наших стен, с такими святыми ослами, как вы двое.