Владыка башни

Френтис оставил ставни открытыми, чтобы пленные могли слышать, как раб выполняет свою работу. Воларцы стояли на коленях во внутреннем дворе — из двухсот человек гарнизона в живых осталось всего двенадцать, да и те по большей части были ранены. Френтис оставил их доходить до нужной кондиции, а сам отправился на псарню. Вернувшись, он с удовлетворением увидел, что пленники выглядят смертельно испуганными.

— Ваш командир был не слишком разговорчив, — сообщил он и отметил, как они вздрогнули, услышав, что он говорит на воларском. — Человека, стоявшего во главе нашего ордена, звали аспект Арлин. Нам известно, что, когда ворота пали, он был еще здесь. Первый, кто скажет мне, где аспект, останется жив.

Сверху донеслись звуки, памятные Френтису еще по ямам. Оскопление всегда сопровождается пронзительным визгом, который ни с чем нельзя спутать.

Один из пленников согнулся, его вырвало. Он попытался было заговорить, но его опередил сосед:

— Вы имеете в виду такого высокого мужчину?

— Именно.

Все пленники разом загомонили, но тут же притихли, когда окружавшие их воины шагнули вперед. Френтис встал над тем, кто заговорил первым.

— Од-дин офицер из штабных забрал его и повез в го-город. Сразу после взятия крепости.

— Это не крепость, а Дом. — Френтис рывком поднял пленного на ноги и потащил к воротам, где дожидался Джанрил Норин со своим ренфаэльским клинком на плече. — Заканчивайте тут побыстрее, — приказал Френтис менестрелю.

Вытолкав воларца за ворота, он достал нож и перерезал связывавшие того веревки. Со двора послышались жуткие вопли.

— Возвращайся в город и расскажи своим, что здесь произошло.

Какое-то время воларец растерянно смотрел на него, потом развернулся и побежал вперед, то и дело спотыкаясь и падая. Когда он исчез из виду, Френтис задумался, не стоило ли предупредить счастливчика, что город находится в другом направлении.

* * *

Пока они возвращались в лагерь, Давока молчала, избегая прямо смотреть на Френтиса. «Гарвиш», — читал он в ее глазах.

— Я слышал о том, что лонаки делают с пленными, — произнес он, когда молчание стало невыносимым.

— Кое-кто из лонакхим. Но не я, — отрезала Давока, провожая взглядом раба, в глазах которого застыло ожидание смерти. — А этот тебе для какой забавы потребовался?

— Не для забавы, а для работы, — ухмыльнулся Френтис и пришпорил коня.

— Ты не гарвиш, — сказала ему вслед Давока. — Ты хуже.

Мастер Греалин встретил их широкой улыбкой и приветственно раскинутыми руками. Увидев растерянного Ренсиаля, он заключил его в объятья.

— Мои лошади сгорели, — сообщил несчастный с трогательной искренностью.

— Ничего, мы дадим тебе других, — грустно улыбнулся толстяк, опуская руки.

— Две сотни воларцев убито, — доложил Френтис Греалину. — Захвачено большое количество мечей, доспехов, еды и несколько луков. Наши потери — четыре рекрута.

— Никогда не стоит недооценивать внезапность нападения, — нравоучительно заметил мастер.

Они сидели на берегу реки недалеко от лагеря, который стал домом уже для трехсот человек. Последние несколько недель они только тем и занимались, что освобождали рабов и собирали беженцев. Некоторые, узнав, что от них требуют сражаться, предпочитали пробираться в глубь страны, но большинство осталось в лагере. Впрочем, в их отряде по-прежнему насчитывалась едва ли сотня человек, остальные были либо слишком юны, либо стары, больны или плохо обучены для того, чтобы выступить против воларцев. До последней ночи их победы не особенно впечатляли. Они ограничивались нападениями на караваны рабовладельцев да воларские обозы.

— Теперь-то они зашевелятся, — сказал мастер. — Мы доказали, что наш отряд — нечто большее, чем досадное недоразумение.

— На это и расчет. Мастер, что до аспекта…

— Лучше не надо, — помотал головой Греалин.

— Я знаю тайные пути…

— Обшарить целый город в поисках человека, который, скорее всего, находится сейчас в трюме рабовладельческого корабля, плывущего в Воларию? Прости меня, брат, но нет. Эти люди нуждаются в вожде больше чем когда-либо.

* * *

Раб безучастно сидел там, где его они оставили, — у палатки Давоки, которую она делила с Иллиан. Та глазела на него с жадным любопытством. Она помешивала что-то в висящем над костром котелке, и поднимавшийся от варева запах убедил Френтиса, что стряпня не входила в число ее талантов.

— Брат! — Ее лицо просветлело, когда она увидела Френтиса, который снимал со спины меч. — Еще одна победа! Весь лагерь гудит. А правда, что вы лично убили десятерых воларских ублюдков?

— Честно говоря, не считал.

— Возьмите меня в следующий раз, — угрюмо пробурчал Арендиль, вороша палкой дрова в костре. — Я убью и побольше.

— Да ты и мышонка не убьешь! — рассмеялась Иллиан.

— Я — оруженосец из Дома Бендерсов, — гордо возразил мальчик. — Нечестно бросать меня с девчонками, в то время как мои товарищи завоевывают себе славу на поле брани.

— Лагерь нужно охранять, — непререкаемым тоном ответил Френтис, взял миску, зачерпнул похлебки и присел рядом с рабом. — Ешь, — сказал он, протянув ему еду.