Теперь спектакль-мемориал занял законное и давно заслуженное место на репертуарной афише театра. Он играется в маленьком и уютном зале старой сцены «Таганки». На этой сцене Высоцкий сыграл своего знаменитого Гамлета – лучшую из всех его театральных ролей.
Были и противники восстановления спектакля.
В. Золотухин: «Спектакль-панихида – теперь, в ситуации полной легализации имени и творчества, – вовсе ни в какие художественные ворота не лезет. А нового создать не смогли. Так и не надо».
Спектакль был задуман Любимовым как диалог актеров на сцене и голоса Высоцкого на пленке. В представление вошли песни, написанные поэтом в разное время и относящиеся к разным «циклам». Это и песни о войне, юмористические песни, о жизни, о любви. Сцена наполнялась персонажами его песен: алкаши, солдаты, зэки, кэгэбэшники, циркачи, актеры.
Одна из самых известных его ролей – Гамлет, отрывки из этой пьесы Шекспира рефреном проходят через весь спектакль. Реплики из «Гамлета» дают ощущение невероятного совпадения образа принца Датского и Владимира Высоцкого. Темы «Гамлета» становятся темами жизни самого поэта. На сцене Гертруда и Клавдий, Офелия и Полоний, Горацио и могильщики – все здесь. А принца нет. Но с ним говорят, к нему обращаются, и он отвечает… В. Шаповалов поет песню
Это, конечно, было главным в спектакле – эффект присутствия самого Высоцкого. Каждый из актеров и зрителей, читая его стихи, слушая его записи, представлял его буквально, видел перед глазами. Возникало ощущение, что Высоцкий находится рядом со всеми ними и со всеми, сидящими в зале. Только артисты – на сцене, а он – где-то на галерке или на небе, в раю, и они смотрят туда, задирая вверх головы, и видят его, а он смотрит на них оттуда и видит их и всю Таганку. И они переговариваются с ним. Казалось, еще секунда – и он сам выйдет на подмостки, в свитере и с гитарой. И он «выходит» и поет своих знаменитых
Ю. Любимов очень точно и тонко выстроил драматургию спектакля: от настроя и ритмов предвоенных лет, через суровые, грозные, горькие лики войны, бесшабашную юность в пьянящем угаре победы к неустроенности быта, показухе, воспитываемой с детских лет. Сам поэт как бы рассказывает о себе своими стихами и песнями. А за этой страстной исповедью – биография поколения, страны, времени, неразрывная связь поэта и гражданина с Россией, Родиной.
В спектакль, который готовил Ю. Любимов, были внесены некоторые изменения, поправки на время: какие-то песни и стихи заменены другими, введены новые мизансцены, появился детский хор, был введен голос Любимова и его присутствие на сцене. Спектакль начинала песня
Восстановление и новую редакцию спектакля осуществил только что назначенный главным режиссером театра Н. Губенко, он же был одним из главных исполнителей.
Н. Губенко: «Порой мы словно вступаем в диалог с ним, подпеваем ему, или он – нам, порой ведем довольно, я бы сказал, исповедальный разговор между собой, ибо, как выяснилось, Володя сумел написать на бумаге, прохрипеть голосом и о том, что с нами произойдет за эти годы уже без него. Словом, как у Окуджавы: «Ну а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем». Смерть не только разъединяет, но и объединяет. К сожалению, только смерть дала возможность собрать воедино все то, что было сделано этим человеком. И когда даже близкие ему люди были потрясены всем объемом каторжной работы, проделанной за столь короткую жизнь, имя Высоцкого обрело для многих иной смысл. И для театра в частности. Спектакль «Владимир Высоцкий», сделанный по его стихам и песням, объединил труппу театра. Объединил он и чиновничество, которое сделало все для того, чтобы спектакль был запрещен. Цель запрещения была одна – оставить Высоцкого в памяти народа как приблатненного барда, не имеющего отношения к серьезному осмыслению нашей действительности. А между тем лучшие образцы его поэзии – это сгустки крови и боли за происходящее с народом».
Д. Боровский придумал простое сценическое решение без каких-либо эффектов. Обнаженная сцена, в центре которой подвешено на тросах несколько рядов сцепленных между собой простых деревянных кресел с откидными сидениями, какими обставлялись еще в довоенное время залы окраинных кинотеатров. При всей внешней скупости декорации были очень выразительны.
Боровскому было важно, чтобы вещь была из того времени, из жизни. Реальная вещь из жизни концентрирует память. Стулья на сцене были из реального кинотеатра бывшего клуба И. Русакова, построенного в 1929 году для работников Союза коммунальников по проекту выдающегося архитектора К. Мельникова. Боровский нашел эти стулья, театр их купил.