Читаем Владимир Набоков, отец Владимира Набокова полностью

Вот здесь и кроется ответ на второй, куда более важный вопрос – каким Набоков был министром с точки зрения дел, работы. Честным, порядочным – да, разумеется. Желавшим что-то сделать, поменять – сомневаться не приходится. Нисколько не преуспевшим в этом и, возможно, вопреки словам Астрова, в результате немного растерявшимся, – тоже факт.

Причинами этого видятся два фактора. Первый – общая неблагоприятная обстановка в Крыму в то время. Едва ли даже самые пассионарные личности смогли бы что-то изменить: денег нет, армии нет, население в разброде и шатании. Второй фактор – Набоков в целом не был «кризисным управляющим», как бы выразились сто лет спустя. В силу воспитания, характера и темперамента, о которых вполне можно судить по оставшимся свидетельствам, ВДН был человеком, скорее приспособленным к парламентским дебатам, к полемике в прессе, к размеренной работе, плоды которой, с одной стороны, необязательно пожинать мгновенно, но, с другой, если уж решение принято, оно хорошо обдумано, подкреплено законодательной базой и на его исполнение есть как человеческие, так и материальные ресурсы.

Всего этого у правительства Соломона Крыма не было. И у Набокова. Ему следовало бы стать министром в другое время, но судьба, щедро одаривая его с самого рождения, в отношении карьеры оказалась к нему не очень милостивой.

Официальной даты сложения правительством Соломона Крыма своих полномочий нет, однако, судя по всему, это произошло 15 апреля, когда большевистские отряды подошли к Севастополю.

Неизвестно и то, в какой момент в семействе Набоковых начали обсуждать вопрос окончательного отъезда к другим берегам. Безусловно, в принятии этого решения роль сыграла и смерть Георгия Рауша фон Траубенберга. Когда начали обсуждать – мы не знаем, но, когда Набоковы все-таки покинули Крым, а с ней и «свою» страну (заключаем это слово в кавычки, потому что государственная принадлежность Крыма и тогда вызывала большие вопросы, но в любом случае Крым был для Набоковых своим) – известно: это случилось в тот же день, 15 апреля 1919 года. Еще в феврале Елена Ивановна с детьми переехала в Севастополь, в последний момент к ним присоединился В. Д. Набоков, с момента вхождения в состав правительства в основном живший в Симферополе. В итоге они успели сесть на занимавшийся доставкой сухофруктов греческий грузовой корабль под оптимистичным названием «Надежда», который и увез все семейство в направлении Турции.

<p>ЧАСТЬ III</p><p>Берлин</p><p>Глава тринадцатая</p><p>Центр русской эмиграции</p>

«…Порт уже был захвачен большевиками, шла беспорядочная стрельба, ее звук, последний звук России, стал замирать, но берег все еще вспыхивал, не то вечерним солнцем в стеклах, не то беззвучными отдаленными взрывами…» – писал В. В. Набоков в «Других берегах».

Путь Набоковых лежал в Великобританию, но уже не воюющую, а вполне мирную. Как протекала их жизнь в Лондоне, известно довольно подробно, а вот как все было «в пути» – неясно. Мы заключаем и эти слова в кавычки, так как Набоковы не только плыли или ехали, они, пусть недолго, жили там, где оказывались.

В Константинополе, куда доплыли на третий день, пассажиров даже не пустили на землю: не было разрешения. Пришлось два дня просидеть на корабле, и минареты, такие интересные поначалу, как пишет Брайан Бойд, стали казаться фабричными трубами. Два дня спустя судно прибыло в Пирей, но еще столько же было вынуждено простоять на карантине, хотя на борту закончились и вода, и продовольствие. Вышло так, что Владимир-младший встретил свое 20-летие ровно в этот день – окончания карантина и первого схода на берег. (К слову, в Афинах ему не понравилось ровным счетом ничего, кроме Акрополя, никаким греческим очарованием он не проникся.) Почти ровно месяц Набоковы прожили в неплохом отеле «Новый Фалер» – собственно, в Фалере, пригороде Афин. Денег не хватало, общаться с окружающим миром было тяжело, выручали знания Набокова-старшего, который с гимназических времен еще кое-что помнил на древнегреческом.

Далее их путь лежал во Францию: 18 мая Набоковы взошли на борт трансатлантического лайнера «Pannonia». Сохранился список пассажиров этого рейса, благодаря ему мы знаем, что Набоковы перемещались в полном составе (правда, они все названы Nobokoff, с ошибкой в первой гласной), а также что с ними курс на Францию держала и Евгения Гофельд. А вот матери ВДН, баронессы Корф, на борту не было.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии