Владимир Набоков, отец Владимира Набокова

Поменявшаяся конъюнктура сделала невозможным план «набоковского» крымского правительства, которое предлагало определенную сумму Добровольческой армии за осуществление военного командования (и свободу в нем) при невмешательстве во внутренние дела Крыма. Борьба с «внутренним большевизмом» (термин В. Д. Набокова) быстро, хотя и постепенно, приводила к тому, что деникинцы выдвигали различные требования к правительству, которые Крым с министрами далеко не всегда могли выполнить (а зачастую и не хотели, считая их необдуманными).

Быстрому падению Второго крымского правительства и установлению большевистского правления до крайности способствовали действия Добровольческой армии. Никакой популярности у местного населения военные в итоге не снискали, занимаясь убийствами и грабя людей. Обращения правительства и лично В. Д. Набокова как министра юстиции к руководству Добровольческой армии видимых результатов не принесло: на словах генералы были готовы принимать меры, на деле ничего не происходило. В таких условиях перемежаемое обвинениями Ставки Добровольческой армии в адрес Соломона Крыма и министров в недостаточной борьбе с большевиками отчуждение военного командования от правительства, взаимные недоверие и недоброжелательность были неизбежны.

В первых числах марта 1919 года в Севастополе началась агитация с призывом к всеобщей забастовке, конечной целью которой были: уход с полуострова Добровольческой армии, отставка правительства Соломона Крыма и установление советской власти.

Одновременно с этим на местное население давила тяжелая экономическая ситуация: инфляция, безработица, очень высокие цены на хлеб, хождение различных денег – в обороте были вообще все представимые валюты. Поговаривали и о том, что правительство вынужденно прибегает к цензуре (подтверждения этому, впрочем, нет).

В самом начале апреля 1919 года большевики захватили Перекоп (незадолго до того в боях в Северной Таврии погиб Георгий Рауш фон Траубенберг, племянник В. Д. Набокова и друг детства его сына Володи, будущего писателя) и начали продвижение в сторону крупнейших городов Крыма: Севастополя, Симферополя, Ялты, Евпатории.

Каким министром был Владимир Дмитриевич Набоков? Начнем с внешнего вида и сделаем шаг назад, вернувшись в дореволюционные времена.

Многие отмечали полнокровность, плотность телосложения, высокий рост и безупречные манеры Набокова. Князь Владимир Оболенский вспоминал их петербургские встречи: «Достаточно было взглянуть на этого стройного, красивого, всегда изящно одетого человека с холодно-надменным лицом римского патриция и с характерным говором петербургских придворных, чтобы безошибочно определить среду, из которой он вышел. ‹…› Родители дали ему прекрасное образование. Он безукоризненно говорил на иностранных языках. ‹…› Богат, красив, умен, талантлив, образован…»[66]

Незадолго до революций 1917 года «перводумец» Н. А. Огородников говорил: «Останавливает на себе внимание интересная, безукоризненно изящная фигура петербургского депутата В. Д. Набокова, европейца, парламентария до кончиков ногтей…»[67]

«Баловень судьбы, он был воспитан на тех светски-бюрократических верхах, где хорошие манеры были необходимой частью хорошего образования. Говорил он так же свободно и уверенно, как и выглядел. Человек очень умный, он умел смягчать свое умственное превосходство улыбкой, то приветливой, а то и насмешливой. ‹…› У него был слишком деятельный ум. ‹…› В нем, как и во многих тогдашних просвещенных русских людях, загорелась политическая совесть. Он стал выдающимся правоведом, профессором, одним из виднейших деятелей Освободительного Движения»[68], – вспоминала Ариадна Тыркова-Вильямс (но профессором Набоков все же не был).

Снова к крымской работе. Максим Винавер вспоминал Набокова так: «Всегда одинаково гладкий, благовоспитанный, он прекрасно приспособлялся к атмосфере, весьма близко напоминавшей атмосферу Временного правительства, с которым также у него никаких внешних трений не было, невзирая на всю обнаружившуюся впоследствии глубокую неприязнь к главным ее деятелям. ‹…› Набоков был, конечно, по своей осанке и по манерам в наибольшей мере министром в нашей среде»[69].

В схожей манере выражался и другой кадет, бывший московский городской голова Николай Астров: «Крымское правительство имело скорее вид городской или земской управы. Даже такие яркие фигуры, как В. Д. Набоков и М. М. Винавер, не изменяли этого впечатления. С. С. Крым держался с достоинством, но как будто несколько конфузился своего положения Председателя Совета министров. Набоков, всегда изящный, всегда уверенный в себе, здесь, отстаивая свои либерально-кадетские взгляды, временами имел как бы не очень уверенный тон. В частном разговоре, далеко не разделяя восторженного отношения Винавера к успехам и достижениям Крымского правительства, он говорил: “Крымское правительство никакой работы не сделало…”»[70]