Владимир Листенгартен

Ученики быстро разобрались во всех особенностях характера новой учительницы. Ее встречали нескромными надписями и рисунками на доске. Чаще всего рисовали песочные часы, к которым пририсовывали сверху кружок головы, а снизу – палочки-ноги. Наиболее наглые парни специально расстегивали ширинку на брюках и в таком виде подходили к столу, за которым она сидела.

– Ах, извините, – говорили они, пытаясь застегнуть ширинку у нее на глазах, – я и не заметил, как она расстегнулась, наверное, пуговица оторвалась! (В те далекие времена ширинки на брюках застегивались на пуговицы, а не на молнии).

Сима краснела и отворачивалась. На доску она старалась не смотреть, делая вид, что не видит рисунков и надписей.

Между собой ребята часто обсуждали женские прелести Симы: какой у нее бюст, какие ноги, удивлялись, что она не носит туфли на высоких каблуках, говорили, что, несмотря на это, ноги у нее красивые и она им нравится, причем большинство воспринимало ее как сверстницу. Однажды во время такого разговора один из парней, Костя, сказал:

– Когда я смотрю на нее, мне все время хочется ее поцеловать.

– А за чем дело встало, – откликнулся другой парень, Виктор, – давайте все по очереди ее расцелуем. Она же преподает логику, значит должна мыслить логически: неважно кто целует, важно, что целуют! Я думаю ей будет только приятно!

И вот настал урок «логики и психологии». Сима вошла в класс и села за свой стол. В это время встал Виктор, засунул приготовленную заранее палку в ручку входной двери, чтобы ее невозможно было открыть снаружи, из коридора, подошел к Симе, которая, ничего не понимая, смотрела на него с удивлением, обнял ее и поцеловал. Он продолжал держать ее, в то время как остальные ребята по очереди подходили и целовали ее. Она не сопротивлялась, не кричала, а сидела как зачарованная.

Ребята были еще молодыми, и большого опыта общения с девушками у них не было. При поцелуях они просто прикасались к ее губам. Только Костя, отстранив Виктора, обнял ее сам и поцеловал по-настоящему, крепко, пытаясь языком вонзиться к ней в рот.

После Кости еще несколько ребят поцеловали ее. В это время другие, кто не участвовал в «операции», открыли дверь и стали уходить из класса. За ними последовали и остальные. Вскоре Сима осталась одна. Она сидела, закрыв лицо руками и плакала.

На следующий день с утра в класс вошел директор школы. Это был невысокий лысый мужчина 50–55 лет. Говорил он очень высоким голосом, из-за чего казалось, что он все время визжит. Но на этот раз он уже не просто визжал, а кричал, ругался, стыдил ребят, грозил передать дело в милицию. Затем он вызвал по списку всех тех, кто целовал Симу, за исключением Кости, и сообщил им, что они из школы исключены.

Все недоумевали, почему в списке, который явно был составлен Симой, не было Кости? Не понимал этого и сам Костя. Она его пожалела? Или он ей был не безразличен? Или у нее были какие-то виды на него? А может быть, была какая-то другая, неведомая ему, причина?

Вскоре началось паломничество родителей исключенных из школы ребят к директору. После долгих разборок и переговоров, было решено дать этим ребятам возможность сдать выпускные экзамены, но только в том случае, если они извинятся перед Симой. К этому времени нескольких ребят родители уже устроили в вечерние школы, остальные извинились и благополучно получили аттестат зрелости. Закончил школу и Костя. Но история с Симой не давала ему покоя. Она ему нравилась, и он понимал, что он мерзко повел себя в отношении ее. В то же время она поступила благородно, не указав его в списке. Он решил перед ней извиниться. Выяснил, где она живет, но к ней домой идти не решился. Он ждал ее на улице. Вскоре он увидел, как она выходит из дома, и подошел к ней.

– Я пришел извиниться перед вами! Мое поведение выглядит особенно неприглядно потому, что я вас люблю и не должен был допускать, чтобы вас целовал кто-нибудь кроме меня!

– Очень оригинальное извинение, – сказал Сима.

– Я подозреваю, что и вы ко мне не равнодушны, поэтому и не указали мое имя в списке, который передали директору школы. Я прав?

– Вы еще очень молоды для того, чтобы я к вам была равнодушна или неравнодушна, вы мне безразличны!

– Ну, разница в возрасте между нами не так уж и велика – всего три года! Я знаю с десяток пар с такой же разницей в годах. Сейчас я кончил школу и устроился на работу. Дальше буду учиться заочно. Теперь я самостоятельный человек. Ты, – можно я тебя буду называть на ты? – ты, я уверен, неравнодушна ко мне, а я тебя очень люблю.

Он, как тогда в классе, обнял ее и стал целовать. На этот раз она активно сопротивлялась.

– Даже если предположить, что вы правы, – сказал она, – улица не место для объятий и поцелуев!

– Ура! Ура! Значит ты тоже любишь меня! Я готов встречаться с тобой где угодно и когда угодно, ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Я тебя люблю и никогда не отдам никому другому!

Они действительно начали встречаться и Костины приятели, вместе с которыми он кончил школу, вскоре узнали об этом.

Виктор сказал: