Владигор и Звезда Перуна

Начался пологий подъем по холмистому предгорью. Лиходей, никем не понукаемый, повернул вправо и вскоре вышел к началу узкого ущелья, по дну которого струился маленький ручеек.

— Следы! — Филимон указал вниз.

Они спрыгнули с коня. Ноги подземельщика разъехались на скользкой сырой глине, и Чуча, потешно всплеснув руками, плюхнулся задом прямо в ручей. Филимон, который в иной раз не удержался бы от насмешливой реплики, помог ему подняться. Время насмешничать еще не пришло. Отчетливо видны были следы конских копыт. Слева и справа от них петляли, уходя в глубину ущелья, следы от каблуков. Человек ступал неровно, его шатало из стороны в сторону.

— Княжьи сапоги, — произнес Филимон сдавленным голосом. Он шагнул к Лиходею, снял притороченный к седлу меч Владигора, колчан со стрелами и, положив все это на землю, принялся натягивать на концы лука упругую тетиву. Чуча, глядя на него, проверил, на месте — ли чехол с ножом, укрепленный на правой ноге пониже бедра. Затем порылся в седельной сумке и вытащил на свет еще один нож в узорчатых ножнах, что отдала им ведунья Евдоха. Его он пристегнул к поясу.

— Ну, Лиходеюшка, поджидай нас, — сказал Филимон, обняв коня за шею. — Мы хозяина твоего так просто не отдадим.

Лиходей фыркнул и ударил копытом о камень.

Филимон пристроил за спиной лук, поднял меч и кивнул Чуче. Стараясь ступать неслышно, они двинулись вдоль ручья вверх по ущелью.

Владигор осторожно приподнял веки, боясь, что это незначительное движение повлечет за собой новую волну боли и тогда голова просто расколется, как высохший орех. Что-то зашевелилось прямо перед его носом. Приглядевшись, он рассмотрел желтую многоножку, которая, извиваясь, карабкалась вверх по глинистой стене. Затем она сорвалась и упала. Он не стал смотреть куда.

Князь Синегорья сидел по пояс в жидкой грязи, тепловатой и тухлой, ему хотелось заткнуть нос и не дышать. Он попробовал повернуться, шлепнул ладонью по скользкой жиже и чуть не завалился набок. Шея чесалась, рубаха прилипла к спине. Он повел плечами, и льняная ткань с сухим щелчком отстала от позвоночника. Видимо, она пропиталась кровью, которая натекла из раны на затылке, а теперь запеклась.

День еще не кончился, горячие солнечные лучи мучительно давили на голову. Владигор посмотрел наверх, увидел высоко над собой круглую решетку и понял, что находится на дне глубокой ямы. Он не помнил, как его сбросили сюда. Воспоминания были обрывочными: свист веревки; тугая петля аркана на горле; забытье; трясущийся конский хребет, вдавливающий ребра внутрь; изматывающий бег со связанными руками вслед за всадником; громкие и злобные крики на незнакомом языке; снова удар по голове… Больше вспоминать было нечего. Владигор с безысходной грустью подумал о Чуче с Филькой, оставшихся в полном неведенье относительно его теперешней участи. Они, конечно, будут искать князя, но разве это просто! Владигор не имел ни малейшего представления о том, в какую сторону его увез воинственный всадник. Если даже ему удастся вырваться на свободу, как он найдет своих друзей?..

Владигор постарался отогнать унылые мысли, которые еще никогда и никому не приносили пользы. То, что положение его бедственное, и так ясно. С другой стороны, он жив, его не стали убивать сразу. Это единственное, что обнадеживало, но и это уже немало.

Боль в затылке немного отпустила. Владигор попытался устроиться поудобней и вдруг обнаружил, что он не один на дне ямы. Три пары испуганных глаз наблюдали за ним.

Два пленника, совершенно голые, сидели прижавшись друг к другу, будто замерзли и пытаются согреться. Третий стоял чуть поодаль, на нем висел изношенный рваный халат. Все трое были невероятно худы, на лицах синели кровоподтеки. Очевидно, те, кто бросил их в яму, сочли их вину достаточной, чтобы с ними не церемониться. Что ожидает этих несчастных? Пытки, казнь?.. В сердце Владигора шевельнулось нечто вроде жалости. О том, что его собственная участь ничуть не лучше, он не хотел думать.

Сверху послышались шаги, несколько мелких камушков упало в яму. Стражник, лицо которого Владигор не рассмотрел из-за яркого солнца, постучал по решетке тупым концом копья, прокричал какую-то угрозу на непонятном каркающем языке и громко захохотал. Когда он удалился, один из голых пленников начал тихонько выть, дергая себя за волосы. Второй отодвинулся от него, как от прокаженного.

— Что он сказал? — хрипло спросил Владигор, вставая на ноги. Язык с трудом ворочался в пересохший гортани. Он закашлялся.

Воющий человек замолчал, но вместо ответа вдруг бросился на своего товарища и вцепился ему в горло. Тот вывернулся. Оба упали в грязь, барахтаясь и молотя друг друга кулаками. Они выкрикивали что-то обидное, но слова их не были понятны Владигору. Дерущиеся быстро выдохлись, отползли в разные стороны и вновь уселись на корточки, тяжело дыша.

— Он сказал, что его первым принесут в жертву, — промолвил узник в рваном халате, указывая рукой на одного из сидящих. — Это случится еще до захода солнца.