Визариум. Проникновение миров

– Было такое. Сначала. Пока видела только твою красоту. А потом решила изучить твою сущность. Наблюдала, анализировала. И поняла, что твоя красота – это просто… – Она без видимых усилий сжала ракушку в ладони, и та с громким хрустом рассыпалась в прах, – просто пыль. Мусор. Ты не сумела воспользоваться своим даром, хотя могла получить любого, любого мужчину!

– Плохо ты наблюдала, умница! – Лола натянуто рассмеялась. – Я имела, кого хотела и что хотела!

– Да? А почему же они у тебя не задерживались?

– Потому что они мне надоедали! Все становились скучными занудами, указывали что мне делать, мозг выносили по пустякам. Надумывали какую-то хрень!

– Нет. Им просто хотелось чего-то большего, чем секс, алкоголь и танцы. По непостижимому стечению обстоятельств к тебе тянулись умные мужчины.

Лола подбоченилась и смерила Риту оценивающим и презрительным взглядом:

– Ко мне тянулись все мужики. И ещё потянутся. Тебе этого никогда не узнать и не понять, несчастное убогое создание.

Не обращая внимания на последнюю фразу, Рита задумчиво рассматривала Лолу. Так смотрят портные на нового заказчика. Или лаборанты, выбирающие мышь для следующего опыта:

– Скажи, Лола, а если бы тебе выпала возможность исправить какую-то давнюю ошибку, что бы ты сделала?

– К чему вопрос?

– Просто ответь. Честно.

– Ну… Я бы не стала жалеть Фила, когда он валялся у меня в ногах, а ушла бы к тому продюсеру лысому. Сейчас бы точно не с тобой трепалась, а в Голливуде была.

– Ты серьезно?! Фил – единственный, кто тебе верен, несмотря ни на что!

– И чё?

Рита вздохнула:

– Ладно. Последняя попытка. Представь, что ты всё же умерла и тебя ждёт небесный суд. За какой свой поступок тебе было бы стыдно?

– Ну ты достала своими вопросами! Ни за какой! Я из тех, кому можно всё, и вообще это не твоего ума дело! – Лола нависала над Ритой, выплёвывая слова, но, несмотря на свой рост, вдруг почувствовала себя ниже, поэтому продолжила уже другим тоном: – И да, суды небесные – это всё хрень собачья. Там огребают только те, кто верит в подобную ерундень. Я верю в себя.

– Я правильно понимаю, что ты видишь своё предназначение в том, чтобы за тобой ухаживали и любовались? И всё?

Лола рекламно улыбнулась и щёлкнула пальцами:

– Бинго! Ты умная, Решётка! Расслабься, не всем дано. Ты вон зато наверняка знаешь, как устроен космос или там микробы всякие.

Рита улыбнулась:

– Да, немного в курсе. А тебе разве это никогда не было интересно? Что творится там, – она кивнула в небо, – высоко и далеко?

– Пф! Ни разу. Это для таких, как ты. Всё, хорош. Скучно с тобой уже, привидение. Где тут выход с пляжа?

Рита молча отступила в сторону и указала на проход в скалах, где клубился плотный сизый туман.

– О! Как я сразу не увидела, столько времени потеряла. Хотя… Нет, нормас. Прикольно было тебя встретить. Филу скажу, поржём. Пока!

Лола смахнула песок с высохшего бикини и поспешила прочь, не оглядываясь.

Рита молча провожала взглядом точёную фигурку, пока туман не проглотил её.

Потом девочка сняла очки и выкинула их. Она тщательно отряхнула ладони от остатков растёртой ракушки и долго мыла руки в прибое. Когда она выпрямилась во весь рост и посмотрела на заходящее солнце, нечеловеческие глаза её вспыхнули оранжевым пламенем.

* * *

Старик-японец, сухой, древний и величественный, как Фудзи, осматривал многочисленные плошки с крошечными деревцами и сдержанно улыбался. Сорок один бонсай нужно было разместить на небольшой территории, выделенной организаторами выставки для коллекции Кимуры-сан. В голове старого садовника возникло несколько композиций, но все они были привязаны к одному, самому прекрасному деревцу, с большими предосторожностями доставленному из Киото. Зачем подвергать жемчужину коллекции сложностям перелёта, садовник не представлял. Он не разделял желания Кимуры-сан показать свою любимую азалию всему миру. Она такая капризная. Чуть что, бледнеют божественные розовые лепестки, будто красавица сердится на непутёвого воздыхателя. Будь на то воля старика, он оставил бы в коллекции с десяток бонсай для того, чтобы подчеркнуть красоту азалии, и никуда от неё не отлучался бы, служил, как богине Бэндзайтэн. И уж точно не возил в неухоженную и суетливую Россию.

Мысли старика прервал запыхавшийся юноша:

– Сэнсэй, здесь нет камня, подходящего вашим требованиям. У них вообще сложно с камнями. Говорят, нужно было заранее высылать подробные описания или вообще привозить с собой.

Старик поджал губы и тяжело вздохнул. Потом взял плошку с азалией и сделал несколько шагов к центру площадки:

– Что ж, это наш недосмотр. Придётся иначе размещать горшки. А для нашей звезды тебе нужно будет сделать возвышение вот здесь. – Он отметил место на песке носком туфли.

Ученик мельком глянул на землю и кивнул. Он смотрел на азалию:

– Учитель, а у бонсай душа такая же, как наша?

Садовник сдержанно улыбнулся самым краешком рта:

– Есть поверье, что красивые растения хранят души пустых прекрасных женщин, не годных более ни на что, кроме как любоваться ими…

Ученик фыркнул:

– Никчёмная женщина не достойна быть сущностью такого идеального растения!