Визариум. Проникновение миров

– Людям не обязательно говорить по телефону из квартир или переговорных пунктов. Можно сделать так, чтобы телефон всегда был под рукой – хоть ты в парке, хоть на улице, хоть в поезде едешь.

Гость быстро выудил из кармана блокнотик и стал конспектировать. Серафима говорила что-то бессвязное: базовые станции, сотовая связь… Но гость старался не упустить ни одного слова.

Наконец, она замолчала. Взгляд снова стал осмысленным, она выключила уже давно свистящий чайник и разлила чай по чашкам.

– Как вы это делаете? – наконец выдавил Геннадий.

– Ой, я опять что-то говорила? – Старушка покачала головой. – Да ты не обращай внимания! Ну, чудит баба Фима, ну так и что с того?

– То есть вы ничего не помните? То, что мне рассказывали про переносные телефоны?

Старушка наморщила лоб.

– Да вроде и помню, а вроде и нет. Не то наяву, не то во сне. Словно это кто-то вместо меня говорит, будто со стороны я себя вижу. Я и слов-то таких мудрёных не ведаю, чур меня!

– Нет-нет, всё отлично. То, что вы говорили, очень интересно. И наверняка принесёт много пользы людям!

– Да все вы так говорите! – раздражённо отмахнулась она. – Только веры вам никакой. Хоть бы один пришёл снова и сказал – вот, смотри, баба Фима, ты пользу миру принесла. Да только нет её, пользы.

Допив чай, Геннадий поклонился и спешно ушёл. Закрыв за ним дверь, Серафима Павловна прошла в гостиную, села на диван и закрыла глаза.

– Ну, может, хоть ты вернёшься, касатик? – прошелестела она наконец.

И Геннадий вернулся.

* * *

– Вот, Серафима Павловна! Смотрите: приложение на телефоне, Беримобиль называется. Заказываешь машину, выбираешь класс – можно эконом, можно бизнес… Я сюда сам на такой приехал.

– Молодец, молодец, Гена. Всё сумел сделать. Порадовал старушку.

– Ну, не я сам, врать не буду. Одному такое невозможно сделать. Там тысячи людей трудятся. Я только направление дал.

Старушка кивала, прикрыв глаза.

– Да не оправдывайся, милок. Всё понимаю. Аль ты думаешь, что совсем из ума выжила клюшка древняя?

Именно так Геннадий Александрович и думал. Он вытер пот со лба и заверил:

– Да что вы такое говорите, Серафима Павловна! Ни в коем разе!

– Вот и славно, вот и хорошо. А то, знаешь, я тут вышивала гладью… Вот, посмотри, лилии на синей скатерти. Красиво получилось?

На куске ткани, которую она показывала Геннадию, в хаотическом порядке были нанесены стежки разных цветов. Угадать там лилии или даже синюю скатерть было очень сложно. За такой абстракционизм на какой-нибудь выставке современного искусства дорого дадут…

– Очень нравится! – выпалил Геннадий, опомнившись.

– Молодец, молодец, касатик. Хочешь порадовать старушку. Только не умеешь ты врать-то. Никудышное у меня вышивание, и не нравится оно тебе совсем.

Геннадий Александрович так напрягся, что даже забыл вытереть со лба вновь проступивший пот.

– Да ты не паникуй, не паникуй, – грустно продолжила старушка. – Мне то в тебе и нравится, что врать не умеешь. Всё как есть, старушке Серафиме рассказываешь. Расскажу и я тебе. Душно мне тут. Нечем дышать совсем.

– Как нечем? Проблема в вентиляции? С кондиционером что-то? Я сегодня же пришлю бригаду!

Глаза Геннадия забегали. «Зачем я сказал, что бригаду пришлю? Ведь не пришлю же. Я же всё сам тут делаю – и еду привожу каждые три дня, и бельё меняю, и краны чиню… Никому нельзя доверять!»

Серафима поморщилась и жестом остановила его.

– Стой, стой, не о том я… Душно мне. Вот раньше как было? Когда жила я в старой квартире-то? Ко мне разные люди захаживали. Редко, но захаживали же! Тот зайдёт, этот зайдёт. Я люблю общаться. Да, да, баба Фима любит общаться. То одному она насоветует чего, то другому. Но люди-то глупые попадались. Не слушали старушку, думали, совсем она непутёвая. Вот и не исполняли советы. А у меня же всё как устроено – не исполнил совет, так и новый тебе ни к чему. Вот и весь сказ. А потом ты пришёл… Помнишь же?

В горле Геннадия пересохло. Конечно, он помнил. Однажды, много лет назад, его друг Женька рассказал об одной городской сумасшедшей, у которой есть забава: ты ей говоришь какой-нибудь бред, а она в ответ другую идею. И, что удивительно, идеи старушки всегда оказывались очень перспективными. Зачастую невероятными, фантастическими, революционными, трудно реализуемыми, – но всегда по-настоящему прорывными.

И Геннадий стал первым, кто решил изолировать эту «золотую рыбку» и использовать на все сто. Взял кредит в банке, обустроил секретную квартиру, перевёз её, договорился с кем надо, чтобы старушку не искали. Инвестиции окупились десятикратно уже с первой проданной инновацией – теми самыми сотовыми сетями. Ох, и намучился он тогда. Трижды возвращался к ней, говорил, что не получается ничего. Но получал в ответ только ту же самую идею. И он понял, что пока не реализует её, новой не получит. И реализовал – а куда деваться-то?

– Ты молодец, Гена. Я тебе советую – а ты всё выполняешь. Ты мне нравишься поэтому. Не то что прошлые. Но мне душно стало с тобой. Сердце болит… Я чувствую… Чувствую, что не только ты должен получать мои задумки. Словно они говорят мне…

– Кто они? Голоса в голове?