Витька с Чапаевской улицы

Он помолчал. Немец плевался семечками и не смотрел на них. Вдалеке загудел паровоз. Еще один порожняк прибывает. Надо немедленно действовать! На этот раз погрузят всех, а из вагона, как из мышеловки, не вырвешься. Задвинут за тобой дверь, и все. Откроют где-нибудь на тихом лесном полустанке. И погонят рыть котлованы под завод. А когда завод построят, расстреляют и в один из котлованов сбросят...

– Ребята нас ждут на хуторе, – сказал Витька. У него уже созрел план побега. – Сейчас подойдет состав и всех начнут загонять в вагоны... Видишь за путями кучу угля? На нее опрокинута порожняя вагонетка. Если потихоньку подгрести уголь, можно забраться под вагонетку. Ни один фриц не догадается нос туда сунуть. Как состав остановится – сразу под вагон – и к вагонетке. Тут начнется такая давка, никому до нас дела не будет.

– А если увидят?

– Если бы да кабы... Не увидят!

– А мы там вдвоем поместимся?

– Там впятером можно отсидеться.

– А потом как?

– Что потом? – стал злиться Витька.

– Как вылезем оттуда? Немцы ведь кругом!

– Вот дурья голова! Скоро вечер, стемнеет. Уйдет эшелон, и немцы снимут охрану. Мы выберемся – и в лес! Дорогу на хутор я знаю.

Гошка напряженно раздумывал. Витькин план ему понравился, но он не хотел и капли риска.

– Для чего здесь эта вагонетка? – спросил он.

– Сам бог дам ее послал!

– На этой вагонетке уголь к паровозу возят, – сказал Гошка. – Где гарантия, что не поднимут вагонетку, пока мы там будем сидеть?

– Гарантию часовой завод дает...

– Найдут под вагонеткой – сразу капут, – сказал Гошка.

Паровоз свистнул совсем близко. Над деревьями клубился белый дым. На всех парах мчался к станции порожняк. За новой порцией людей.

На перрон вышел дежурный в красной фуражке. Он равнодушно взглянул в ту сторону, откуда должен появиться состав, и зевнул. В руках у дежурного флажки. Все так же, как и до войны.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – сказал Витька, поднимаясь. – Говорю, все будет как по нотам.

Гошка все еще колебался; чтобы оттянуть решающий момент, он сказал:

– Я капитана Никонова в лесу встретил... Ну, помнишь, который нас в теплушку взял? Он про вас спрашивал...

– Никонов? Как же, помню, – пробормотал Витька, озираясь. – Только бы охранники на ту сторону не перебрались...

– А что? Они могут и под вагонетку...

Гошка не договорил: за их спинами раздалась короткая очередь.

Буянов сунулся лицом в траву и замер. Ему показалось, что выстрелили в них. Когда Гошка открыл глаза, состав прибывал на станцию. Немец, который сидел на бревнах, опустил автомат и достал из кармана сигареты, а за водонапорной башней, у казарменной изгороди, корчился на земле парень в белой рубахе. Он хотел перелезть через изгородь и огородами уйти к лесу.

Витька положил Гошке руку на плечо.

– Как остановится, сразу под вагон, – сказал он. Гошка сбросил руку с плеча. Лицо у него было бледное, в глазах – дикий ужас. Он дрожал, будто в ознобе.

– Ты видел? – прошептал он. – Убили...

Обдав жаром, прошумел мимо паровоз. Вагоны замедляли бег. Шипели тормоза. Охранники поднимали с пустыря людей. Немец перестал плеваться семечками и вышел на перрон.

– Ну, приготовились, – сказал Витька.

– Ни за что! – визгливо крикнул Гошка. – Ни за какие деньги!

– Замолчи, дурак, – Витька схватил его за ворот и встряхнул. – Это единственный шанс спастись... Да возьми себя в руки, тряпка!

– Что тебе от меня надо? – не помня себя, вопил Гошка. – Отпусти!

Состав остановился. К вагонам приближались люди.

– Иди за мной! – почти умолял Витька. – Все будет в порядке, Гош, вот увидишь. Сейчас они полезут в вагон, а мы...

Гошка изловчился и впился зубами в Витькину руку. Тот вскрикнул и отпустил его. Буянов метнулся в сторану, смешался с толпой и одним из первых стал карабкаться в вонючую теплушку.

– Эх, Гошка, Гошка, – только и сказал Витька. В сердцах сплюнул и, натыкаясь на чужие ноги, нырнул под вагон.

Угольная куча была рядом. Немцев не видно. Они стоят дальше за путями и следят, чтобы никто не ушел через рельсы в лес. Витька на брюхе подполз к вагонетке и стал руками разгребать уголь. Постепенно под краем железной вагонетки образовалась пустота. На той стороне слышалась отрывистая немецкая команда, топот сотен ног, вздрагивали и скрипели вагоны.

Витька лихорадочно отбрасывал куски антрацита и не подозревал, что за ним из-под вагона внимательно наблюдают два зеленоватых глаза.

Когда отверстие стало достаточно широким, Витька протиснулся под вагонетку и замер. Здесь, оказавшись наконец наедине с самим собой, он подумал, что сегодняшний день – самый длинный день в его жизни.

Шум стал приглушенным, далеким. Сбоку проникал дневной свет. Витька хотел было придвинуть локтями уголь, чтобы отверстие стало меньше, но оно вдруг само закрылось – и в следующее мгновение он услышал учащенное дыхание, чья-то голова уперлась ему в живот, а руки стали толкать, прося подвинуться. Витька прижался к нагретому солнцем железному боку вагонетки. В первое мгновение он подумал, что его выследил немец, но тот бы не полез под вагонетку, а перевернул ее, и дело с концом. Значит, Гошка!