Витя Коробков - пионер, партизан

— Долго не насидишься. Таракашка тебя, быстро отучит, — говорили ребята новичку.

Но, на удивление всем, Марков сдружился с Мирхановым. Они вместе уходили после уроков из школы, в перемены строили козни девочкам и малышам. Вася всячески подчеркивал свою неприязнь к Вите. Мирханов его поддерживал. Он не забыл Коробкову и Ручкину сломанного «пулемета».

— Что это Марков к тебе придирается? — интересовались ребята.

Витя пожимал плечами. Ему не хотелось рассказывать о драке на пляже.

Мирханов скоро подвел своего нового друга. Он вырвал из Славкиной тетради половину листов, а когда Славка «поднял шум», сказал, что сам видел, как Марков вырывал листы.

— Сознайся, Васька, ну что тебе! — нахально говорил он.

Васька рассвирепел. Случайная дружба готова была рассыпаться. Однако новое обстоятельство помешало этому.

Подружившись с Аркашкой, Марков перестал готовить уроки. А в классе они то и дело выдумывали какие-нибудь проказы. При этом Аркашка всегда выходил сухим из воды. Однажды он принес в класс воробья. Во время урока подсунул его Васе и подговорил выпустить. Марков сначала не соглашался.

— Трусишь? — шепотом подзадорил Аркашка.

Вася, разжав кулак, метнул воробья к потолку. Урок был сорван.

Все это кончилось тем, что поведение Маркова решили обсудить на совете отряда.

Витя выступил и сказал, что Вася попал под дурное влияние Мирханова. Класс поддержал Коробкова, но Аркашка и на этот раз вывернулся.

— А что? — заявил он. — Двоек у меня нет. А что Марков нахватал, так пусть сам за себя думает.

Тут и возникло предложение помочь Маркову. Кто-то сказал, что к Маркову надо прикрепить Витю: он отличник и быстро его подтянет. Но Вася наотрез отказался.

— Не хочу, — упрямо сказал он. — Вот еще! Двойки эти случайные. Я их быстро исправлю.

Учиться лучше Марков не стал. И тогда в стенной газете появилась карикатура. На ней был изображен мальчик, который тщетно пытался взобраться на гору: двойки тянули его назад. Внизу было подписано: «Вася Зазнайкин сам себе помогает».

Все сразу узнали Маркова. И волосы рыжие, и нос в веснушках.

Васе про карикатуру первым сказал Аркашка.

— Это Витькина работа, — добавил он. — Я знаю. В классе один он так рисует.

Вася встретил Витю на лестнице.

— Ху-до-ж-ник… — зло протянул он и передразнил, скорчив гримасу: — «Помогать буду». Хорош помощник!

— Ну что ты кипятишься, — остановил его Витя. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я хотел…

— «Хотел, не хотел», — опять передразнил Марков. — Ты уж второй раз «хочешь». Вот подожди, мы с Аркашкой тебе накостыляем. Узнаешь, как хотеть.

Угроза не испугала Витю. Но он возвращался из школы расстроенный: почему так получается с Марковым? Витя совсем не думал ссориться с ним! На пляже он только заступился за малыша. И вот теперь эта карикатура… Может, лучше было не вмешиваться? Но какой же он тогда пионер?

— Ты что невеселый? — спросила дома мать.

— Да нет, ничего, мама.

Молча пообедал и пошел в комнату к отцу. Смирно присел на диван. Отец что-то писал, сверяясь иногда с заметками в блокноте.

— Ну, что, ретивый конь, не весел, буйну голову повесил? — с усмешкой спросил он, посматривая на притихшего сына.

— Так, неприятность одна, — неопределенно ответил Витя.

— Со Славкой, что ли? Так это пройдет. Милые бранятся — только тешатся.

— Да нет. Со Славкой все в порядке… Подрались мы с одним… с новичком.

Михаил Иванович недовольно сдвинул брови, положил ручку.

— Как это так, Витя? — с упреком сказал он. — Ведь я сколько раз тебя просил: не лезь в драку. Ну, чего вы не поделили, что это вам по-мирному не живется? Когда это было-то?

— Давно уж. Еще в каникулы. Как раз перед школой.

— Давно? — удивился отец. — А ты все помнишь? Видно, еще что-нибудь случилось?

— Да нет. С тех пор нелады все. Я и не виноват вовсе, — тихо заметил Витя.

Отец нахмурился:

— Не виноват, говоришь? А кто виноват? Ты дерешься, а кто-то виноват!

— Да я ведь не зря, папа, — отозвался Витя. — Понимаешь, как это вышло. Я заступился за малыша, ну и….

— Ну, ну… Заступился, говоришь?

— Ну, да, — разгорячился Витя. — Я говорю: не тронь его, а он…

Волнуясь и сбиваясь, он рассказал о случае на пляже. Михаил Иванович молча выслушал, потом спокойно сказал:

— Это меняет дело.

— Ну, вот, — по-прежнему взволнованно продолжал Витя. — А они привязались. Аркашка Мирханов по всей школе разнес: пионер, а дерется. И с Марковым из-за этого ссора началась.

— Да что это, пионеру и подраться нельзя? — развел руками Михаил Иванович. — Что ж он, особенный какой, не такой, как все мальчишки?

— Выходит, что нельзя, — заметил Витя. — Я, конечно, виноват, — покаялся он. — Не утерпел.

— И правильно сделал, — встал отец.

— Правильно?

— Конечно.

— Ты же меня только что ругал.

— Напрасно, выходит, ругал, — ответил Михаил Иванович. — Не разобрался. Нет, Витя, — решительно сказал он. — За правду и подраться можно.

— И пионеру?

— А что же ты думал? Именно пионеру.

Михаил Иванович подошел к этажерке и, взяв книгу, полистал ее.