Vita Nostra. Работа над ошибками

— Я всегда честно с тобой поступаю, — Фарит за ее спиной сел к столу, скрипнуло офисное кресло. — Ты заметила?

Сашка молчала.

— Честно или нечестно? — в оконном стекле Сашка видела его отражение. В очках отражалась — дважды — она сама, темный силуэт у окна, затылком к Фариту.

— Да, — выдавила Сашка, когда поняла, что собеседник настойчиво ждет ответа.

— Я забочусь о тебе, — сказал он веско. — Я знаю, что тебе некомфортно иметь на совести гору трупов. Пришлось на одну ночь стать доброй феей, раз уж ты дебютировала как демон-разрушитель.

— Трое — это мало?! — она обернулась так резко, что чуть не разбила локтем оконное стекло.

— Достаточно, — он снял очки. — Для тебя. Считай, что ты вернула должок за двойку на зачете. И цени мою снисходительность: их могло быть и тридцать, и триста.

— «Добрая фея», — процедила Сашка, и ей показалось, что рот ее полон желчи.

— Ты слишком ценна, чтобы тебя щадить, — сказал он серьезно, — но невозможного я не потребую, мы давно договорились.

Сашка молчала. Лицо Фарита без очков производило странное впечатление — как будто чего-то не хватало. Я привыкла отражаться в нем, подумала Сашка и моментально замерзла.

— Тебя отлично выучили, — сказал он задумчиво. — Выражать себя через то, чем ты не являешься… Переоденься, ты в мокром, тебе холодно.

Сашка медленно, одну за другой, сняла варежки. Уронила на пол. Сфокусировала взгляд: малиновый узор на светло-сером, крестики, листики, олени.

— Стерх не предупреждал тебя, что он на пределе ресурса? — негромко спросил Коженников.

Сашка на секунду прикрыла глаза. Вспомнила свой последний визит в кабинет Стерха: «Не забывайте, чему я вас учил…» Что-то в его голосе заставило ее насторожиться, но она была тогда полна куража, она была сильной, она ничего не заметила.

— Предупреждал, — еле слышно сказала Сашка. — Но я не поняла.

— Зная тебя, он мог бы объяснить понятнее, — Фарит снова надел очки. — Но раз уж ты проходишь все полагающиеся ступени — отрицание, гнев, торг и так далее, тебе полезно услышать, что он предвидел окончание себя, как повествовательное предложение знает, что заканчивается точкой. Но точка — это вовсе не надгробный памятник… Сегодня, когда ты вошла, я как раз объяснял твоим однокурсникам, что ты не имеешь отношения к завершению академической карьеры Николая Валерьевича.

Сашка подняла глаза и заново увидела два своих отражения в темных стеклах:

— Они не поверили.

— Если кто-то вздумает обвинить тебя, — отозвался он вкрадчиво, — то растолковывать, что он не прав, буду я, а не ты.

Не глядя, он протянул руку и взял что-то со стола — это был учебник Физрука с бумажной закладкой на двадцать пятой странице. Сашка сделала шаг вперед, будто собираясь отобрать у него книгу.

— Сядь, — он взвесил тяжелый учебник в руке. — Воля Глагола, Саша, — это воля действия, а не отказа. Где твоя решимость создать свой «нормальный» мир? Ты не дашь ему даже шанса?

— Тебе не нужен нормальный мир, — Сашка опустилась на край кровати, не снимая мокрых ботинок.

— Расскажи мне, что такое норма, — он ухмыльнулся. — И, кстати, как ты думаешь, что мне нужно?

— Я не знаю, — беспомощно сказала Сашка. — Власти надо мной? Над тем, что тебе не принадлежит?

— Близко, — сказал он серьезно. — Очень близко, Саша.

Он бросил учебник на стол, как предмет, не заслуживающий внимания.

— Храни человека в себе — до диплома. Подкармливай эмоциями. Люби его, своего человека…

— Но у тебя и так все есть, — тихо сказала Сашка. — С моих шестнадцати лет. Я полностью в твоей власти.

Он помолчал, разглядывая ее из-за темных стекол:

— Если бы в полной, Саша, мы бы сейчас не разговаривали…

Долгую минуту она пыталась понять смысл его слов. Во всем общежитии было тихо — не исключено, что студенты третьего и четвертого курсов все так же сидели большой компанией, веселые и шумные, как устрицы на льду.

— Послушай, — он чуть улыбнулся. — Я вожусь с тобой только потому, что ты борешься. Пока ты борешься — ты мне интересна. Все, что я о тебе знаю, противоречит мысли о том, что ты сдашься… Неужели не попробуешь объясниться со своим пилотом? Выкинешь, как елку после Нового года, отстранишь брезгливо, будто чужого? Нет? А вдруг он найдет слова, вдруг ты снова ему поверишь?

У Сашки закружилась голова — как если бы голос Фарита был крепчайшим алкоголем, теплым ядом, заливающим уши.

* * *

Физрук стоял у входа в актовый зал, и мимо него, один за другим, проходили Сашкины однокурсники.

— Я вас не тороплю, — сказал негромко, когда Сашка оказалась рядом с ним на пороге. — Но время — не только система знаков, но еще и ресурс. А ресурс исчерпаем.

— Я имела беседу со своим куратором, — Сашка посмотрела прямо в зрачки-диафрагмы. — Дмитрий Дмитриевич… если вы существуете в будущем, вам виднее, что там.

— События будущего — проекция вашей воли, — он мельком глянул в зал, где скрипели стульями и переговаривались четверокурсники. — Пока я вижу только, что вы не определились. Решайте. Быстрее.

— Если можно, — выдавила Сашка, — не сейчас.

Глава пятая