Visions of Inequality: From the French Revolution to the End of the Cold War

Марксисты, конечно, именно этим и занимались, начиная с Ленина, Бухарина, Розы Люксембург и М. Н. Роя в начале ХХ века. Но их работы касались капитализма как социально-экономической формации на его "поздней" стадии. Они не исследовали неравенство между странами, а скорее предполагали его - и, в случае Люксембург, утверждали (как показано в главе 4), что это неравенство было способом для капитализма метрополии преодолеть свои собственные трудности и спастись от падения нормы прибыли внутри страны.

После Второй мировой войны и обретения независимости большинством африканских и азиатских стран неравенство между Севером и Югом стало важной темой. Неомарксисты (я имею в виду в первую очередь теоретиков зависимости) рассматривали его, как и неоклассические экономисты, в первую очередь через призму торговли. В 1972 году Аргири Эммануэль утверждал, что торговля между богатыми и бедными странами подразумевает передачу стоимости (то есть неоплаченного труда) от бедных к богатым. Бедные страны с исторически более низкой заработной платой и более высокой нормой прибавочной стоимости передают часть труда богатым странам бесплатно. Другими словами, производственные цены на продукцию бедных стран ниже стоимости их труда, а производственные цены на продукцию богатых стран выше стоимости их труда. Работа Эммануэля была выдержана в марксистских терминах (превращение ценностей в цены производства) и перенесла анализ Маркса с национального уровня на мировой. Подход Эммануэля был расширен, дополнен и подвергнут критике. Примерно в то же время Самир Амин опубликовал книгу L'accumulation à l'échelle mondiale ("Накопление в мировом масштабе"), которая также начинается с теории международной торговли, но затем углубляет обсуждение зависимости, фокусируясь на трансформации отношений производства и распределения доходов на периферии, чтобы сделать их совместимыми с неравными структурными отношениями между Севером и Югом. Таким образом, структурное неравенство между Севером и Югом влияло на классовое неравенство в странах периферии (и даже, возможно, определяло его, в одном из возможных прочтений Амина). Это была, если можно так выразиться, "глобально-политическая" теория распределения национального дохода:

Именно характер политических отношений между иностранным капиталом, местной предпринимательской буржуазией, привилегированными слоями наемного класса и административной бюрократией в конечном итоге определяет распределение доходов.

Интерес Амина к внутреннему неравенству, таким образом, вытекал из его озабоченности международным неравенством. Он составил ряд социальных таблиц для Египта и стран Магриба со второй половины XIX века до примерно 1960 года, а также провел удивительно подробный (для того времени) анализ распределения доходов в нескольких странах Африки к югу от Сахары. Одна из таких социальных таблиц для Египта в 1950 году показана на рисунке 7.6. (Для сравнения см. социальные таблицы для Англии в 1759 году в главе 2 и для Франции в 1831 году в главе 4). Классовые различия огромны. Безземельные крестьяне составляют более половины всего населения, а их средний доход на душу населения составляет всего одну десятую от среднего дохода; на другом конце распределения находится городская буржуазия, составляющая менее одного процента всего населения, но имеющая средний доход на душу населения, который примерно в двадцать пять раз превышает средний доход. На подобных рисунках, где социальные классы упорядочены по горизонтальной оси в соответствии с их уровнем дохода, мы привыкли видеть сильную отрицательную зависимость: чем меньше социальный класс, тем выше его относительный доход. Пример Египта - лишь крайний случай такой закономерности: его коэффициент Джини, даже без учета внутриклассового неравенства, необычайно высок - почти 77 пунктов. Это чрезмерное неравенство, возглавляемое крошечной и богатой "компрадорской" буржуазией, согласно доктрине зависимости, было как следствием мирового неравенства, так и условием его поддержания.