Вирши

Господня земля и вся полность ея,
вся ради славы создавша своея.
Ничтоже наше может ся назвати,
что бо с собою в гроб кто может взяти.
Строительми всех Господь поставляет,
кому что хощет строити вручает.
Дает таланты куплю сотворяти
в торжищи мира, хощет же стяжати.
О приплодствии блажен сребро давый
торжником в куплю, прибыток стяжавый.
Сицев бо нечто приобрящет себе
за возмездие во пресветлом небе.
Своим возможет то именовати,
ибо вовеки то имать держати.
Зде ничто наше не имамы града
пребывающа, кая зде отрада.
Вси зде странствуем, вси есмы пришельцы,
мало витавше, абие отшелцы.
Но в странствии сем различно шествуем
или доволно, или нищетствуем.
Кому Бог много изволил подати,
должен есть скудным того уделяти.
Ту добродетель в прибыток вменяет
Бог и небесным царствием воздает.
Наипаче аще кто приемлет странны,
тому храм в небе есть уготованы,
тому райския двери есть отверзены,
хлеб на трапезе вечно положены,
яко странныя любезно приймаше,
учреждением сладце утешаше.
Такова бяше Мария-царица,
милостивая странноприемница.
Повелеваше всех она приймати,
своя трапезы обыче даяти.
Всяк иноземец ею учрежденны,
никто отъиде дарми непочтенны.
Не токмо иже свободно приходят,
но иже пленом ятых зде приводят,
премилостивно она надаряше
и обнаженным одежды даяше.
Многим свобода ею даровася,
несть иже ея даром не общася.
Та ея купля сей труд бяше,
да удоволит убожество наше.
Ея таланты на нас обращены,
никто никогда от нея презрены.
Странныя прият, да приятство себе
стяжет от Бога во пресветлом небе.
Странницы, убо днесь ся соберите,
вси иноземцы, лик совокупите.
Пепелом главы посыплите ваша,
питателница уже умре наша.
Бий мы ся в перси, слезы проливаим,
зеницам очным покоя не дадим.
Кто нас отныне будет приймати,
скудость довольством нашу исполняти.
О смерти злая, что ты сотворила! —
не царицу ты, но нас уморила.
Живи умрохом без гроба во гробе,
толи ти годе, несытой утробе?
Уне нам бяше всем во гробех быти,
единой за всех нас царице жити.
О кто бы возмог нам то даровати,
чтобы царицу было вечновати?
Но не с Енохом[430] равна жити лета,
ли с Илиею[431] во пределех света,
хотел бы весь мир здеся преселити,
в обладание ея выну быти.
Но увы нам днесь, увы, оле горе
як воду пити слез горчайших море!
Умре Мария, еже ослаждаше
милостию си все житие наше.
Мерра жизнь наша, а не сладость будет.
Питателници, кто сея забудет,
забвенна буди десница такаго,
язык да прильпнет неблагодарнаго.
Помнити же нам тако подобает,
да всяк на небо руце воздевает
и молит Бога да ю приймет к себе
во жизнь вечную и воцарит в небе <...>