Вираж бытия

Солнце катилось к закату.

Возле подъезда уже стояли его машины эскорта. И бойцы СОН бдели, дабы что не случилось дурного.

Он для них сумел добыть пистолеты-пулеметы Thompson. Их, как оказалось, во время Гражданской РККА закупала. Вот он и выцыганил их. Хорошие ведь «машинки». Так что теперь в каждом авто эскорта кроме водителя ехало три бойца: двое с этими пистолет-пулеметами и один – с автоматом Федорова. Руки не доходили до нормальных разгрузок для них. Но пока и так – словно получалось.

Мазнув взглядом по пистолет-пулемету Фрунзе нервно дернул подбородком. Вспомнив, сколько раз за минувшее совещание ему хотелось морячков пострелять. Всех. Ибо утомили они его чудовищно. Торговались слова бабки на базаре. И если «красные командиры» в целом относились к изменению баланса флотов индифферентно. То бывшие царские моряки очень дергались, срываясь в словесные «бугурты» буквально по любому поводу. Тем более, что сам Фрунзе у них особого уважения не имел. Он ведь не был не только моряком, но и даже кадровым военным.

Именно по этой причине он заставил их подписаться под программой. Чтобы потом иметь рычаг воздействия на них. В случае саботажа или «итальянской забастовки». А что кадровые морячки станут манкировать его приказы – это как пить дать.

– Куда? – спросил водитель.

– В кремль.

Ему требовалось показать Сталину получившийся результат. И утрясти кое-какие предварительные выводы, перед выносом их на Политбюро.

В первую очередь он нуждался в том, чтобы посту начальника морских сил стоял человек с авторитетом среди моряков. То есть, тот, кто был не ниже капитана 2-го ранга при царе. В идеале, конечно, адмирал. Из подходящих кандидатур он видел лишь Александра Васильевича Немитца. Контр-адмирал он был от Временного правительства, а по-настоящему, капитан 1-го ранга. Как боевой командир – ноль. Но неплохой аналитик и удовлетворительный организатор…

– Зофа же оставить при нем комиссаром. Чтобы приглядывал. – пояснил он Сталину.

– Владимир Ильич очень высоко ценил Вячеслава Ивановича.

– И я ценю. Как верного партийца. Но он совсем ничего не смыслит во флоте. А моряки, даже рядовые краснофлотцы, как флотского начальника его не воспринимают.

– Так уж и не воспринимают?

– Флот – это очень косное образование, сильно завязанное на традиции. И поделать с этим мы ничего в обозримом будущем не сможем. По факту сейчас он управляется преданными делу партии людьми, не имеющими уважения среди моряков. Публично-то они это не демонстрируют. Но тем хуже. Да и в порученном деле они ничего не смыслят в основе своей. Сейчас у нас ситуация чем-то напоминает конец XVIII века в Империи, когда были корабли и люди, но не было ни флота, ни моряков. И, если уж пошло на то, то было бы славно выманить из эмиграции старых специалистов. Чтобы они помогли нам возродить флот и воспитать наших, советских моряков.

– Сомневаюсь, что они поедут. Кто хотел, уже вернулся. Кроме того, многие слишком воевали против нас.

– Если партия объявит амнистию и даст прозрачные гарантии – многие вернутся. В эмиграции жизнь не сахар. Тем более для людей, которые всю свою жизнь положили на флот, а теперь оторваны от него.

– Вы оптимист Михаил Васильевич.

– К тому же это создаст в РККА группу военных специалистов, которые будут обязаны… хм… партии своим положением. А не Льву Давидовичу.

Сталин промолчал.

Он явно заглотил наживку, но вида постарался не показывать.

– Теперь последнее. Вашингтонское морское соглашение. – выждав небольшую паузу, продолжил Фрунзе. – Мы вполне можем войти в него на правах Франции с Италией.

– И зачем нам это делать?

– Для нас эти ограничения будут фиктивными. Мы их не сможем преодолеть в ближайшие десять-пятнадцать лет. То есть, по сути, они не станут для нас собственно ограничениями. Подписание же этого договора будет своего рода актом международного признания СССР со стороны стран-участниц. США ведь нас покамест не признает. Плюс мы сможем за участие что-нибудь полезное выторговать у англичан. Они ведь бегают с этим договором как с писаной торбой. А у нас много сложностей во внешней политике. Почему бы этим моментом не воспользоваться?

Глава 3

1926 год, апреля 11, Москва

Снятие Зофа произошло на следующий день после заседания военно-морской комиссии. Сталин вполне удовлетворился объяснениям Фрунзе и пошел ему навстречу. Что спровоцировало настоящую панику среди «героев гражданской войны». Ведь Фрунзе еще с декабря 1925 года постоянно подчеркивал важность образования и компетентности. А у них с этим делом в основном все обстояло печально. Поэтому снятие Зофа самым прозрачным образом намекнуло им о предстоящих ротациях, если не чистках. В ходе которых, скорее всего, они потеряют если не все, то очень многое.

И они начали действовать.