Вираж бытия

Компоновка дома секционная. С большим подвалом, выполненным как цокольный этаж. Там должны располагаться котельная, дворницкая и прочее. И над ним от одного до трех этажей, перекрываемых двухскатной крышей. В теории и до пяти этажей, но имелись сложности с передвижными кранами. Так что загадывать не стоило. Хотя, если удастся закупить подходящие краны, то и до пяти-семи этажей можно расти. Благо, что архитекторы получили задание заложить в несущие колонны запас прочности, подходящий для девяти этажей. На всякий случае. Он ведь бывает разным, не так ли?

Такой подход позволял разделять бригады и этапы строительства. Тут заливают столбы с балками. Там укладывают плиты перегородок. Здесь кладут легкие стены. А вон там проводят коммуникации и ведут чистовую отделку.

Более того, на едином каркасе можно было получать и жилые многоквартирные дома, и казармы, и школы, и детские садики, и больницы, и мастерскими и так далее. А если приспичить, то всегда произвести перепланировку.

Чисто панельное строительство, технически возможное после двух-трех лет подготовки, Фрунзе отбраковал в силу крайне ограниченной гибкости. Слишком много нужно проектов «рожать». И слишком большую номенклатуру разных плит выпускать. Одну стандартную для перекрытий — не вопрос.

И эти все работы не шли тишком. Фрунзе предавал их максимальной огласке. Вынося на страницы столичных газет общественную дискуссию о типовых домах и военных городках. Специально для того, чтобы его бойцы в этом особом корпусе верили, вдохновлялись, напитывались надеждой, связывая все это с собой. Ну и пиар. Куда уж без этого? Лишний раз позитивно привлечь к себе внимание общества — дорогого стоит.

[1] Именно тот факт, что за Зиновьевым стояли боевики эсеров и останавливало долгое время Сталина от решительных действий по отношению к нему. Это же обстоятельство требовало скорейшего установления как можно более полной власти над РККА и ОГПУ, без которых противостоять этим ребятам было бы сложно. А ни Фрунзе, ни Дзержинский его людьми не являлись. Более того — они представляли собой слишком деятельные, самостоятельные фигуры, что в такой партии было совершенно недопустимо.

[2] Итого на пехотную дивизию приходилось 243 ручных пулеметов и 72 станковых. Для сравнения по штатам 04/41 стрелковая дивизия РККА насчитывала 116 ручных пулеметов и 54 станковых.

[3] Вместо стандартного диска кольцо, которое умельцы достаточно массово в XXI веке на охотничьи карабины ставили. В том числе и посредством крепления кольца сваркой, вместо отрезанной оригинальной «таблетки».

[4] 76-мм противоштурмовые пушки образца 1910 года. Перевозились 2 лошадей.

[5] 107-мм полевая пушка образца 1910 года. «Шнейдер». Перевозились 6 лошадей.

[6] 152-мм гаубица 1909 года. «Шнейдер». Перевозились 8 лошадей. Всего 36 гаубиц на артполк.

[7] 152-мм осадная пушка 1910 года. «Шнейдер». Перевозилась двумя возками, каждый везла 5 пар лошадей или небольшой трактор.

Глава 7

1926 год, 24 июня, Москва

Михаил Васильевич вошел в приемную Дзержинского и секретарь, вежливо поздоровавшись, сразу нырнул к Феликсу в кабинет. А потом, немедля, пригласил наркома.

— Совсем себя не бережешь. Не спишь. Под глазами круги. — вместо приветствия, произнес Фрунзе. — Сердце как?

— Не важно. Эти события из меня все соки выжимают.

— Ты хотя бы тут спи. Вводи «тихий час» и 2–3 часа в обед спи на диване. Потом ночью сколько получится. С врачами посоветовался? Они что-нибудь кроме отваров еще посоветовали?

— Да, кое-какие лекарства.

— Пьешь их?

— Ты прям как заботливая мамаша, — пробурчал добродушно Феликс Эдмундович, но прошел к столу и принял прописанные лекарства.

— Будильник поставь, чтобы не пропускать прием.

— Поставлю-поставлю, — отмахнулся тот, добродушно улыбнувшись.

— Есть какие-то успехи по тому нападению?

— Опрос показал, что эти двое действительно возмущались предложенной тобой реформой. У них у обоих было по два класса образования и по новой системе личных званий они оказывались рядовыми. Учиться они не хотели, считая это глупостью, ибо война — лучшая учительница. Ну и так далее. Агитировали саботировать твою реформу или обратиться с открытым письмом к Политбюро. Но безрезультатно.

— Обычно такие на покушения не идут.

— Эти пошли.

— Кстати, откуда они?

— Из первой конной армии. Служили там до ее расформирования.

— … — грязно выругался Фрунзе.

— Так и есть. Буденный уже там всех на уши поставил, сам не рад этой выходке. Пытается разобраться.

— Вряд ли он тут при чем. Надо поднимать связи этих двоих. Смотреть на прошлое. Может где в чем обгадились и их на этом прижали, а потом шантажировали. Или агитатор какой с ними работал. А может посулили что.

— Уже. Пытаемся. Но людей остро не хватает. Особенно толковых.

— Кстати, а где Ягода? Я что-то его уже несколько дней не видел — не слышал.

— Он в командировке, — излишне поспешно произнес Феликс и остро глянул на Фрунзе.

— Болеет испанкой, полагаю? Или чем там сейчас модно болеть?