Винсент, убей пастора

покинуло, вместе с наркотой и телевизором, тем не менее я стараюсь

прорваться наверх. Они должны знать какой я умный.

После пары лет отмывания страны, которую отмыть, похоже, не

возможно совершенно, у меня вырабатывается комплекс швабры.

78

Или «мапы» - как называют здесь ее ипостась. Мапа кормит меня

довольно неплохо, но я безумно ее стисняюсь.

Теперь же, впервые за мое время существования в чужой стране, я

чувствую себя востребованным.

Хотя такая чужая ли мне эта страна?

Английский родители заставили учить со второго класса. Прихо-

дилось, как проклятому, каждый день ездить в школу проводя пол-

тора часа в набитом, как шпротами автобусе.

Это приучило ценить одиночество и прикольность пребывания со

своими мыслями.

Еще все эти английские рассказики, словечки и песенки с детства, а за тем и иняз – заставили думать об Америке, как о чем родном, но

временно недоступном.

Только спустя два года после приезда, вдруг отчетливо понял – я

ведь не только на «What is your name» заквашен.

Есть еще Булкагов, Даниил Хармс, Ильф с Петровым, Достоев-

ский, переводы Гоблина и , если хотите даже Иосиф Кобзон. Так и

застрял между ними и Джимом Моррисоном с Металликой.

Три движущие силы очень легко позволяют мне избавиться от

наркоты, сигарет, телевизора, и постоянного депра от зря прожива-

емой жизни. Похоже, я-таки родился заново, как и рекомендуется в

Новом Завете.

Теперь моей нишей становится церковь. Снаружи американская, а

внутри бесконечно советская церковь. Представители дружной се-

мьи народов. Тут есть даже азербайджанцы и поляки.

Я наблюдаю паству брата Степана и вижу, что некоторыми дви-

жут вовсе не плоды Святого Духа, а скорее возможность увидится

три раза в неделю, обменятся сплетнями на русском, урвать новый

рецептик и просто потрепаться после собрания.

Это несчастные люди. О Свете им неизвестно. Задача пресвитеров

рассказать о свете слепым. Сложная задача, а потому интересная.

Мне кажется, у меня тоже должно получится. С Божьей помощью, разумеется.

Три движущие силы заставляют меня купить три новых костюма.

Не в футболках же ходить к Свету и к Лил.

Костюмы нормальные здесь стоят несуразно как-то дорого – бак-

сов триста –четыреста, и это за рядовой средненький костюмчик ти-

па Красный Богатырь, я уже молчу о дизайнерских моделях.

79

Дикость по сравнению с копеечной джинсней, в которую от и до

можно паконуться меньше чем за сотку.

Здесь костюм – стиль жизни, манифест. В джинсне вся страна.

А костюм – это белый республиканец на машине не старше 2007, и

кофе исключительно из кофеюшника Старбакс. Истэблишмен-

т.Правящий класс. Их так и называют – Suits – люди-пиджаки.

Люди которые до сих пор ездят с наклейкой W на бампере. W – а-

мериканцы, кстати произносят эту букву как «дАбья», это среднее и-

мя бывшего преза – ДжЁОррдж Дабья Бушь.

Президент над которым смеялись и швыряли ботинками, но имев-

ший в стране полную, приближающуюся к абсолютной, власть.

Свобода американская заключается наверное в том, что можно

также купить наклейку с перечеркнутой W и вмочить ее на бам-

пер.Вот. Свобода слова на уровне бамперных наклеек.

Хотя в Узбекистане нельзя сделать и этого…

Но мне повезло – ростом я, наверное, с Денни де Вито, так что ко-

стюмы покупаю в американском «Детском Мире» - почти даром.

Новый Завет прочёл уже дважды.

Теперь штудирую, зубрю. Прикольно вворачивать в разговор це-

лые пассажи, не заглядывая в Первоисточник.

Наблюдаю

с

тихим

восторгом

работу

профессиональных

проповедников.

Я знаю, что суть моего служения – проповедь. Кафедра церкви –

вот за что Господь сохранил мне жизнь на Щелковском шоссе.

Вот куда Он всю жизнь меня вёл. А может этого от меня хотели и

Грибы. Они ведь тоже – плохому не научат, не верите так попробуй-

те. Разок можно – это не герыч, зависимости не вызовет, да и потом

после полученной информации, вам год не захочется туда соваться.

А ещё лучше – прекращайте-ка бухать, и читайте Библию. Трезвость

если есть Знание – превосходна!

Я знаю - братья Степан с Володей это тоже когда-нибудь заметят, что я прирождённый проповедник.

Как-то в церкви появляется один гость. Старику за восемьдесят, и

его под-руки выводят на кафедру брат Степан с братом Володей.

Жду потока маразма типа брежневского анекдота про олимпий-

ские кольца.

80

А старик вдруг говорит такую проповедь, что у меня слезы встают

в глазах.

Душа у старика как у восемнадцатилетнего пацана. Оболочка по-

износилась – а душа какого-то юноши, идеалиста и романтика. От

истинно-верующих всегда исходит мощная сила.

Вечером за ритуальным ужином у Саркисянов пытаюсь выяснить

почему старика не видно было раньше.

- А они в доме престарелых живут, по восьмой программе. Когда

их кто привезет в церковь, тогда и приходят. Когда некому отвезти –

дома соберутся, поют псалмы и молятся.

Тетя Вера подает на стол печеное.

Как же это – когда кто привезет, тогда и приходят! Да у них может

кроме поездок этих и радости в жизни-то не осталось. Последние дни

доживают в чужой стране. Без языка и будущего.

Да, американские дома престарелых – превосходны, здесь нам есть

чему поучится.

Но после отсидки мне почему стало казаться, что каждый детский