Виннету. Сын вождя

– Если Олд Шеттерхэнд позволит, мы будем его друзьями и братьями. Мы приветствуем того, кто одним ударом кулака может сбить с ног любого врага! Ты всегда желанный гость наших палаток.

Иными словами, это означало, что им нужны крепкие парни, обладающие большой физической силой, чтобы заниматься разбоем и грабежом, поэтому они рады принять меня в свои ряды. Не обращая внимания на истинный смысл сказанного, я с достоинством ответил:

– Я люблю краснокожих сынов Великого Духа. Мы с вами братья и будем защищать друг друга от всех ваших и наших врагов.

По его вымазанному жиром и краской лицу скользнула благожелательная улыбка, и он заявил:

– Олд Шеттерхэнд сказал верно. Мы выкурим с ним трубку мира.

Все сели полукругом. Бао достал трубку, от которой исходил какой-то приторный резкий запах, и набил ее адской смесью, состоявшей, как мне показалось, из натертой свеклы, листьев конопли, щавеля и измельченных желудей. Затем он зажег ее, встал, затянулся дымом и произнес:

– Там, наверху, живет Добрый Дух, а здесь, на земле, есть растения и водятся звери, подаренные им воинам кайова.

Затем Бао снова четыре раза затянулся и, выдохнув дым на север, юг, восток и запад, продолжил:

– Там живут краснокожие и белые люди, которые несправедливо владеют этими зверями и растениями. Но мы их разыщем и отберем у них то, что принадлежит нам. Я все сказал. Хуг!

Весьма странная речь. Она разительно отличалась от всего того, что мне приходилось читать раньше и что мне суждено еще услышать впоследствии. Этот краснокожий открыто заявлял, что вся флора и фауна – собственность его племени. Он смотрел на разбой не только как на свое право, но и как на некий долг. И мне предстояло стать другом этих людей! Но делать нечего: с волками жить – по-волчьи выть…

Бао передал свою далеко не мирную трубку Сэму. Тот храбро затянулся шесть раз подряд и заметил:

– Сердца воинов кайова полны отваги, неустрашимы и верны. Мое сердце привязано к ним, как моя мулица к древу, от которого ей не убежать. И так будет всегда, если не ошибаюсь! Я все сказал. Хуг!

Слова отлично характеризовали веселого хитреца Сэма, умевшего в любой вещи и любой ситуации сыскать выгоду. Индейцы сопроводили его слова несмолкающими возгласами «уфф, уфф!».

Далее Сэм совершил то, что должен был совершить: сунул мне в руки противную глиняную вонючку, дав понять, что мне от нее не отвертеться. Покорившись необходимости, я все же твердо решил сохранить свое достоинство и не изменять спокойного выражения лица.

Признаюсь откровенно, я всегда охотно курил и за всю жизнь не встретил сигары, оказавшейся для меня слишком уж крепкой. Даже знаменитая «Тройка», обязанная своим названием не только отвратительному вкусу, но и поверьем, что того, кто ее курит, удержать в вертикальном положении смогут только три человека, не валила меня с ног. Посему я надеялся, что и эта трубка мира не окажет на меня серьезного действия. Поднявшись в полный рост, я сделал торжественный жест рукой и осторожно затянулся в первый раз. Да, все составляющие адской смеси – конопля, щавель, желуди и свекла – были налицо! Однако пятого, главного элемента я еще не упомянул. То был, наверное, кусок войлока, придававший куреву эдакое неповторимое своеобразие.

Выпустив струю дыма в небо и к земле, я сказал:

– Солнце и дождь – блага неба. Земля, принимая тепло и влагу, дарит нам бизонов и мустангов, медведей и оленей, тыкву и кукурузу, а главное – самое благородное растение, из которого мудрые краснокожие делают кинникинник, источающий из трубки мира ароматы любви и братства!

Когда-то я читал, что индейцы называют табачную смесь кинникинник, и решил применить свои знания. После второй затяжки я выпустил дым во все стороны света. И тут почувствовал, что запах сложнее, нежели казалось прежде: добавились канифоль и срезанные ногти.

Нужно было продолжать, что я и сделал:

– На западе высятся Скалистые горы, на востоке раскинулись бескрайние равнины, на юге блестят озера, а на севере бушуют холодные моря. Если бы это была моя страна, я подарил бы ее воинам кайова, потому что они мои братья. Пусть им сопутствует удача, пусть у них будет в десять раз больше бизонов и в пятьдесят раз больше медведей, чем людей в их племени. Хуг! Я все сказал!

Пожелать им всех благ мне не составляло труда, но они обрадовались так, будто бы уже их получили. Вряд ли белый человек раньше желал им подобного – об этом свидетельствовали крики «уфф!» и заверения Бао в вечной дружбе.

Я впервые участвовал в священном обряде краснокожих. Трубка мира для индейцев – занятие крайне важное и ответственное, влекущее за собой серьезные последствия. Позже мне часто приходилось раскуривать трубку мира, и я всегда осознавал всю важность этой церемонии. Но в тот раз я сразу почувствовал отвращение. Более того – вся процедура показалась смешной, особенно когда Сэм заговорил о своем «привязанном» сердце. Когда трубка ушла из моих рук, я облегченно вздохнул. Пришлось даже достать из кармана сигару, чтобы перебить жуткий запах и вкус.