Винг

Вилла стояла на высоком обрыве недалеко от моря. Берберийские пираты, частенько навещавшие окрестности Марселя, пока ни разу не смогли поживиться в ней. Умный архитектор устроил так, что ее легко могли защитить два-три человека против полусотни. Вытесав извилистый коридор для подъезда к дому прямо в теле скалы, его перегородили последовательно несколькими прочными решетками. С огораживающей имение стены, по машикулям можно было направить в коридор горящее масло или нефть, полностью исключив возможность быстрого штурма. Других путей подъема не существовало, а лестниц длиной более пятидесяти ярдов, нужных для преодоления обрыва, пиратам взять было негде. Близость города с сильным военным гарнизоном исключала и правильную долгую осаду.

Хозяин, купец-арматор, хоть и католик, не чурался делать деньги совместно с хитрыми семитами, и хорошо знал покойного Бенони. Он даже прятал его, избитого до полусмерти во время погрома несколько лет назад, пока сына Иегуды не увезли на лечение к Тиграну.

Судовладелец сейчас проживал в городском доме, дачу предоставив в полное распоряжение уважаемой и богатой гостьи. Помимо полученной немалой мзды, он рассчитывал на выгодные дела с участием ее капиталов и потом, в Сирии и Палестине.

Три наемника-швейцарца, сопровождавшие Ноэми в Гранаду, и пара хозяйских сторожей посменно дежурили на плоской крыше, обозревая окрестности. Решетки и калитку днем держали открытыми, чем охотно пользовались местные нищие и бродячие торговцы, наперебой клянчившие милостыню и расхваливавшие товары в маленьком внешнем дворе.

Шимон, узрев сверху, кто приближается по берегу, встретил друзей в середине оборонительного туннеля, взял под уздцы коня Эдварда, проводил рыцаря во двор и обнял его и Алана.

На вопросительный взгляд сакса Шимон ответил:

— Да Боже мой, сэр, все, таки, в порядке! Просто Ноэми не хочет лишний раз выставляться напоказ. Зачем всем уже знать, кто здесь живет? Идите в ту дверь, там она!

Эдвард перчаткой оббил пыль с одежды и двинулся в дом, а Алан подозрительно озирал дворик, полный явно лишних личностей.

Шимон сокрушенно сказал:

— Так это же Марсель, Ал! Чтоб я так жил, как эти голодранцы нужны здесь! Но старый хозяин приучил их к этому: вдов, скучал, а тут свежие новости из порта: какой корабль пришел, кто где утонул… Воровать здесь нечего, мебель сходу при всех не украдешь, остальные ценности в городе, хозяин увез, ну и толпятся тут всякие целый день, хорошо еще свежей рыбы носят. Бычки тут прямо как у нас в Триполи! А запереть ворота и запретить шляться? Можно, конечно, и запереть, но, значит, скрываем что-то, значит, таки, есть что скрывать! Смотрим повнимательней от греха, а Ноэми днем в саду или на крыше, а во двор не выходит. Пойдем, Ал, лошадок поставим. Ну, как съездили?

В прохладной гостиной Эдвард и Ноэми надолго застыли в объятиях друг друга. Все решилось без объяснений, слова не понадобились, все красноречиво сказали их глаза. Девушка ласково увлекла друга за собой, и вышли они из ее покоев только к вечеру. Шимон и Алан, коротавшие время на веранде в беседе за бокалом бургундского, с улыбкой переглянулись, увидев счастливые лица влюбленных.

И чудо! — Эдварда, наконец, перестали занимать дурацкие вопросы совмещения мировых религий. Любви Ноэми не помешало железо на его теле, и рыцаря вдруг оставили в покое привычные с детства предрассудки. Видимо, не выдержали испытания огнем, перегорели в очистительном пламени страданий, как сухая виноградная лоза становится золой, удобряя землю. Сакс был готов теперь жить с подругой, где и как угодно, дал бы только Бог снять машину.

Но отплыть к Тиграну сразу не вышло, как ни хотелось. На немолодой наве ослаб набор, шкипер опасался надвигающихся осенних штормов, и поклялся: пока все не укрепит, из порта ни на шаг! На судне кипела работа: закончили кренгование и конопачение бортов, теперь обтягивали такелаж, заменяли гниловатые снасти новыми, но отчалить раньше, чем через неделю, рассчитывать не приходилось.

Эдвард и Ноэми не огорчились задержке, дни незаметно летели для них, полные счастья.

А когда судно, наконец, отремонтировали, и старый моряк дал команду грузить припасы и назначил выход в море через два дня, пришла весть от государя из Тулузы, доставленное юным сквайром Ричарда. Комтур Тевтонского ордена барон фон Штолльберг обратился к английскому королю с жалобой на преступления Эдварда, обвинив в нападении на него во время несения дорожно-патрульной службы, сношениях с иноверцами и еретиками и гнусном колдовстве. Король не пожелал внять злому навету на своего двукратного спасителя, но, вспомнив желание Эдварда рассчитаться с немцем, назначил решение спора в смертельном поединке, дабы решить, кто прав, Божьим судом, и теперь ждет прибытия своего верного рыцаря, означенного сэра Эдварда Винга, в Тулузу к определенному для боя сроку, через десять дней, считая с нынешнего. Сакс поручился быть вовремя, и гонец отбыл с его обещанием в обратный путь.