Да уже и время и страна требовали тех новых качеств, которыми обладал Эдуард. Как обычно бывает после слишком длительного периода правления, подданные также вздохнули с облегчением. Они были пресыщены этой ставшей уже притчей во языцех «викторианской» строгостью и соскучились по жизненному теплу «бель эпок», которое так соблазнительно доходило до них с континента, в особенности из Франции.
И кто же мог дать этому стремлению к новой жизни зеленый свет, как не новый король, который в течение десятилетий чувствовал себя во всемирных культурных центрах — Париже, Биаррице, Мариенбаде и Монте-Карло — как дома в Лондоне. Таким образом, Эдуард культивируя исключительно легкий стиль правления, пошел навстречу всеобщей потребности. Несмотря на свои шестьдесят лет, он продолжал обожать красивых женщин, пышные балы и обильные трапезы. Его манеры были предельно небрежными и бесцеремонными. Например, стали знаменитыми его добро, душные слова, обращенные к слуге, который по неловкости пролил сливки на королевские брюки: «Милый мой, я же тебе не клубника!»
Капелла Св. Георга в Виндзорском замке, родовой резиденции британской королевской династии под Лондоном. В 1917 г., во время Первой мировой войны, Георг V, идя навстречу антигерманским настроениям своего народа, сменил фамилию с «Саксен-Кобург-Готского» на «Виндзорского». При этом он даже сослался на Эдуарда III, который еще в XIV в. именовал себя по названию замка.
В двадцатидвухлетнем возрасте Эдуард в 1863 году женился на принцессе Александре, дочери датского короля Кристиана IX. Своей красотой и изысканностью она очаровала не только народ, который после ее смерти осенью 1925 года, не скрывая слез, заполнил лондонские улицы, чтобы попрощаться с нею. Английские поэты также нашли теплые слова для Александры. Так, для поэта Алфреда Теннисона она была «дочерью морского царя по ту сторону моря».
При всей своей жизнерадостности и умении красиво пожить Эдуард был неплохим политиком. Он почувствовал веяния нового времени и попытался действовать в соответствии с этим, насколько это вообще было возможно конституционному монарху. Так, он умело использовал в интересах своей страны зарубежные контакты. Направляющая линия его политики была задана ему английским правительством: он должен был преодолеть вековое соперничество с Францией, чтобы иметь возможность выступить совместно против притязаний Германской империи на власть в Европе и на господство в Мировом океане.
Именно поэтому Эдуард VII во время своего пребывания в Париже в 1903 году способствовал созданию Антанты, англо-французского союза, направленного против Германии. А в 1907 году ему удалось усилить этот союз двух стран за счет присоединения к нему России. Образовавшийся тройственный союз выдержал испытание летом 1914 года, когда выстрелы в Сараево развязали Первую мировую войну.
И хотя обе его бабушки и дед происходили из германских княжеских домов, он убежденно выступил против страны своих предков. Германский милитаризм казался королевскому бонвивану таким же опасным, как и главный представитель его, хвастливый племянник и германский кайзер Вильгельм II. В свою очередь, красивая жизнь дядюшки не вызывала одобрения у воинственно-строгого Вильгельма. При этом, надо заметить, оба были так похожи, что могли бы многому поучиться друг у друга Оба были самовлюбленными исполнителями своих монархических ролей и настолько тщательно просчитывали эффект от своих публичных выступлений, что их вполне можно назвать первопроходцами пиаровских акций на заре эпохи средств массовой информации.
Как умный политик своего времени, Эдуард понимал, что не должен строить иллюзий относительно монархии как формы государственного правления в будущем. Он предполагал, что с уходом поколения его сыновей в Англии эта форма отомрет, а страна будет неуклонно демократизироваться. Эдуард беспечно демонстрировал эту свою позицию, когда называл своего сына Георга «будущим последним королем Англии». И перед своей коронацией в 1902 году, уже надев на себя великолепную коронационную мантию, он нарушил благоговейную тишину, царящую вокруг, и обратился к своим внукам со словами: «Доброе утро, дети. Не похож ли я на нелепо разряженного старика?»