Виктория (пер. В. К.)

— Конечно. Это непростительно. Но, вдь, я же вамъ объяснилъ. Я никогда не проводилъ подобной ночи. Вчера мн многое пришлось пережить. Вчера я шелъ по улиц и встртилъ свое счастье. О, слышите ли, я встртилъ мою звзду, мое счастъе. Знаете, она потомъ поцловала меня. Ея губы были красны, и я люблю ее, она цлуетъ меня и опьяняетъ меня. Дрожали ли у васъ когда-нибудь такъ губы, что вы не могли говорить? Я не могъ говоритъ. Мое сердце заставляло трепетатъ все мое тло. Я прибжалъ домой и заснулъ; я сидлъ вотъ на этомъ стул и спалъ. Вечеромъ я проснулся. Душа моя была охвачена волненіемъ, и я началъ писать. Что я писалъ? Вотъ, это все здсь! Мною овладло рдкое, возвышенное вдохновеніе, небеса разверзлись передо мной, мн казалось, что въ душ моей наступилъ теплый лтній день, ангелъ протягивалъ мн чашу съ виномъ, и я пилъ, это былъ опьяняющій напитокъ, и я пилъ его изъ гранатовой чаши. Слышалъ я бой часовъ? Видлъ я, какъ потухла лампа? Дай вамъ Богъ понятъ это! Я пережилъ все снова, я шелъ съ моей милой по улиц, и вс оглядывались на нее. Мы пришли въ паркъ, встртили короля, я снялъ шляпу и отъ радости почти коснулся ею земли, и король взглянулъ на нее, на мою милую, потому что она стройна и прекрасна. Мы вернулись въ городъ, и вс школьники оглядывались на нее, потому что она молода и одта въ свтлое платъе. Подойдя къ красному каменному дому, мы вошли въ него. Я проводилъ ее вверхъ по лстниц, и мн хотлось опуститься передъ ней на колни. Тогда она обняла меня и поцловала. Это случилось вчера вечеромъ. Если бы вы спросили меня, что я написалъ, я отвтилъ бы, что эта единая неудержимая пснь о радости и счасть. Мн казалось, что счастъе лежитъ передо мной, киваетъ мн своей гибкой шеей, улыбается и тянется ко мн.

— Довольно мн слушать вашу боловню, — сказалъ съ досадой и нетерпніемъ старикъ. — Я говорилъ съ вами въ послдній разъ.

У двери Іоганнесъ остановилъ его.

— Постойте. Если бы вы могли видть, какъ свтъ заигралъ на вашемъ лиц. Я замтилъ, когда вы повернулись, какъ на ваше лицо упалъ свть отъ лампы. Вы не казались уже такимъ сердитымъ. Да, я открылъ окно, я плъ слишкомъ громко. Я всхъ любилъ, какъ братьевъ. Иногда случается, что перестаешь разсуждать. Мн нужно было помнитъ, что вы еще спите.

— Весь городъ еще спитъ.

— Да, еще очень рано. Мн хочется вамъ сдлать подарокъ. Не откажитесь принятъ его. Это серебряный портсигаръ, я получилъ его въ подарокъ. Мн подарила его маленькая двочка, которую я однажды спасъ. Пожалуйста, примите его. Въ него входитъ двадцать папиросъ. Вы не хотите его принять? Да, вы не курите? Позвольте мн завтра прійти къ вамъ и извиниться? Мн хотлось бы чмъ-нибудь заслужить ваше прощеніе.

— Покойной ночи.

— Доброй ночи! Теперь я лягу спать. Общаю вамъ. Вы не услышите больше никакого шума. И въ будущемъ я постараюсь не забывать этого.

Старикъ ушелъ.

Іоганнесъ быстро распахнулъ дверь и крикнулъ ему въ слдъ:

— Я узжаю завтра. Я больше не буду вамъ мшать, завтра я узжаю. Я забылъ вамъ это сказать. . . . . . . . . . . . . . .

На другой день ему не удалось ухать. Его задержали разныя дла, кое-что ему надо было купить, кое-что продать, такъ прошелъ и вечеръ. Какъ безумный метался онъ туда и сюда.

Наконецъ, онъ позвонилъ у дверей камергера. Дома ли Викторія?

Викторія ушла за покупками

Онъ объяснилъ, что онъ и Викторія были изъ одного мстечка, онъ хотлъ только повидать ее; если бы она была дома, онъ попросилъ бы позволенія повидать ее. Ему хотлось бы послать поклонъ домой.

Онъ пошелъ бродить по городу. Можетъ-быть, онъ ее встртитъ или увидитъ гд-нибудь, можетъ-быть, она продетъ мимо въ карет. Онъ бродилъ до вечера. Около театра онъ увидлъ ее, поклонился, улыбнулся и еще разъ поклонился, и она отвтила на его поклонъ. Онъ хотлъ подойти къ ней, ихъ отдляло всего нсколько шаговъ, вдругъ онъ замтилъ, что она не одна, съ ней былъ Отто, сынъ камергера, онъ былъ въ мундир лейтенанта.

Іоганнесъ подумалъ: Теперь она, вроятно, кивнетъ мн, или сдлаетъ знакъ глазами? Но она быстро вошла въ театръ, покраснвъ, съ опущенной головой, будто хотла спрятаться.

Можетъ-быть, ему удастся увидть ее въ театр?

Онъ вошелъ и купилъ билетъ.

Онъ зналъ ложу камергера. У этихъ богачей, конечно, была ложа. Она сидла въ ней, сіяя своей красотой, и оглядывала публику. Видла ли она его?

Нтъ!

Въ антракт онъ пошелъ въ коридоръ и дождался. Онъ снова поклонился, она взглянула на него съ нкоторымъ удивленіемъ и кивнула ему.

— Ты можешь получитъ здсь воду, — сказалъ Отто и показалъ на дверь.

Они прошли мимо.

Іоганнесъ поглядлъ имъ вслдъ. Какой-то туманъ застилалъ его глаза. Вс проходившіе толкали его и сердились, онъ машинально извинялся и продолжалъ стоять на томъ же мст. Тутъ она исчезла.

Когда она вернулась, онъ низко поклонился ей и сказалъ:

— Простите, фрёкэнъ…

— Это Іоганнесъ, — сказала она. — Ты его узнаешь?

Отто что-то отвтилъ, разсянно взглянувъ на него.