Вячеслав Тихонов

И очень интересно: у нас же первая, так сказать, реакция на то, что какой-нибудь персонаж стал народным героем, — это появление анекдотов. И такие были очаровательные смешные анекдоты про Штирлица. Очаровательно смешные. И я все пытался их рассказать Вячеславу Васильевичу… Он был человек по природе своей с огромным юмором. Я вам сейчас вот расскажу вещи такие, которые он очень ценил. И вот он никак не включал свой, значит, «аппарат иронии», да, по отношению к Штирлицу, ну не включал, и все. Я ему говорю: «Вячеслав Васильевич, ну, послушайте, какая прелесть, какая вообще чудная, дивная прелесть! Значит, пришел Штирлиц, открыл сейф и вынул из сейфа записку Мюллера. Мюллер кричал и сопротивлялся». Он так на меня смотрел, смотрел… и говорит: «Ты знаешь, я был о тебе значительно лучшего мнения. Неужели это смешно?» Я говорю: «Ну а че, очень смешно. Вытащил записку Мюллера… Тот кричал, сопротивлялся. Очень смешно». Он говорит: «Ну, что еще?» Я говорю: «Ну как, ну выдающиеся вещи есть. Штирлиц писал шифровку в Центр, из окна дуло. Штирлиц закрыл окно, дуло пропало». Я просто умирал, как мне было весело… Ни малейшей улыбки, ничего.

Фронт в тылу врага

Фронт за линией фронта

Фронт без флангов

* * *

Поразительные вещи… Как-то у нас вот сложились такие отношения, что он доверял мне совершенно поразительные вещи. И в частности, когда были перерывы на «Булычове», мы сидели, чего-то ели, какие-то сосиски, в павильоне. Он говорит: «Слушай, я тебе привез два портфеля… вот ведь какая интересная штука…». Я говорю: «Какая?» Он говорит: «Мне одна женщина каждый день пишет по огромному письму, начиная с, по-моему, с 52 или 53 года. Каждый день по огромному любовному и человеческому письму. Потому что, как и во всякой любви, так сказать, какой-то период страсти прошел, он перешел в период дружбы, уважения, понимания». И вот она каждый день ему писала исключительной вообще искренности, доверчивости и литературного таланта письма. Он их никому не давал читать, а вот мне он дал прочитать несколько ее писем.

Фронт за линией фронта

* * *

И тогда же рассказал невероятно смешную вещь, которая заключалась в том, что ЕГЭ тогда не было, но время от времени Министерство образования тоже как бы показывало, что оно идет в ногу со временем, а не просто, так сказать, отсыпается на старинных гимназических уставных документах. И вот оно тогда ввело такое общесоюзное сочинение. И вот в общесоюзном сочинении все сочинители писали сочинение про экранизацию Бондарчуком романа Льва Николаевича Толстого. И тема была такая: «Какая сцена из Толстого в фильме Бондарчука тебя потрясла больше всего?». И школьники всего Советского Союза писали, какая сцена… И одна девочка написала гениально, ну просто гениально: «Мне так невероятно понравилась сцена, когда Наташа танцует со Штирлицем». Это был просто превосходный итог, комбинированный итог погружения в сознание народа артиста Вячеслава Васильевича Тихонова. Сцена, когда Наташа танцует со Штирлицем.

* * *

Вячеслав Васильевич никогда не был ни в малейшей степени конъюнктурщиком. Но всегда был… Как Ельцин говорил, «нам нужно обязательно государство, которое составлено из сдержек и противовесов». Конечно, он был умный человек и никогда в жизни ему бы не пришло в голову говорить о том, какой хороший Сталин и как чудесно то, что он множество миллионов своих противников и просто, так сказать, не имеющих отношения к этому никакого людей, просто взял — из дурного характера и комплекса подозрительности — взял и перестрелял, как он их мучил в лагерях. Никогда в жизни, это вообще невозможно было даже представить, чтобы Вячеслав Васильевич сказал хоть полслова в защиту вот этого политического, так сказать, варварства, которое называлось советская власть. И тем не менее он говорил слова в защиту советской власти. Но говорил их с точки зрения человека, который глубоко уважал советскую власть и то, что в ней следовало нормальному человеку уважать. И в то время, когда модно было быть диссидентом… Я ничего плохого не хочу сказать про диссидентов. Я с глубочайшим уважением отношусь к их подвигу. Потому что это был подвиг диссидентский в те времена. Но Вячеслав Васильевич был системой «сдержек и противовесов» от развала и распада с другой стороны. И с этой другой стороны он всегда говорил, надев галстук и лучший костюм: «Всей своей жизнью я благодарен советской власти». Он не лгал, он говорил про ту власть и про те стороны советской власти, которые позволили сделать из мальчишки-ремесленника, никому не нужного мальчишки-ремесленника, великого властителя дум огромного народа, достойнейшего народа. Это произошло благодаря советской власти. И об этом никогда в жизни Тихонов не стеснялся и не отказывался говорить. Никогда в жизни.

Фронт без флангов

* * *