Везет как рыжей

Первые задокументированные наблюдения пришлись на послевоенные годы, позже, при Эйзенхауэре, почти сошли на нет, но в шестидесятом – как раз тогда на свет появился Джереми! – произошел новый скачок. Приблизительно с 1966 года частота наблюдений росла неуклонно, а когда Смиту «стукнуло» пятнадцать, стало очевидно, что возросло не только количество наблюдений, но и число уважаемых наблюдателей: все чаще в роли очевидцев стали выступать не только не заслуживающие доверия люмпены, лунатики и дуреющие от скуки домохозяйки, но и крупные банкиры, серьезные политики, видные ученые. Первоначальная цель проекта ИИО – убедительное наукообразное замазывание глаз возбужденной «тарелками» публике – к концу века окончательно отошла на второй план. «Летающие блюдца» и все, что с ними связано, стали важной задачей, для решения которой в спецподразделении ВВС то и дело создавались дополнительные службы и отделы.

Однако детские мечты об увлекательных погонях на космических просторах за «летающими тарелками» Джереми Смиту реализовать не удалось, но вовсе не потому, что он был темнокожим. В данном случае расовая дискриминация была ни при чем, просто уже после окончания академии во время очередной проверки у Смита обнаружили аллергию – дело, как сказали доктора, наживное. Не большая вроде беда, но нельзя же, в самом деле, допускать возможность участия в контакте с пришельцами человека, чихающего и рыдающего от пары шерстинок! Кто их знает, этих братьев по разуму, как они выглядят! Может, именно покрыты шерстью с головы до ног!

В рамках все той же программы ИИО Джереми Смита перевели в подотдел ИВР – «Идентификация внеземного разума». Это можно было считать почетной ссылкой, но Джереми продолжал верить в свою мечту. Он дослужился до полковника и еще не потерял надежды встретиться с зелеными человечками. Или собачками, или кошечками.

Впрочем, у коллег Джереми Адама были серьезные основания полагать, что успешный контакт с инопланетными братьями по разуму давно состоялся – лет тридцать назад как минимум. Вот только осуществили его отнюдь не люди…

Перед глазами Джереми неотступно стояла цветная картинка, увиденная им на стене в кухне хозяев кота-наследника: по бескрайним просторам Вселенной плыл космический аппарат, пилотируемый животным. Смит терялся в догадках: кто додумался, как, почему? Неужели где-то произошла утечка секретной информации? Может, люди просто «Звездных войн» насмотрелись? Или эта картинка – чье-то интуитивное озарение? Или, не дай бог, откровенный намек на то, что тайные планы Смита и ИВР раскрыты?!

Долгие годы сотрудники ИВР упорно шли по следу Чужого, тестируя не знакомых друг с другом, но находящихся в родственных отношениях котов и кошек в самых разных странах мира, веря, что рано или поздно инопланетные гены обязательно дадут о себе знать в каком-то из потомков пришельца. Деньги фанатично преданной проекту Сары-Джейн Мортимер позволили легализовать поиски, обеспечив им отличное прикрытие: настолько сумасшедшее, что никто не мог предположить существование еще более безумного мотива. На данный момент все надежды на успех были связаны с этим русским персом, оказавшимся заключительным звеном в долгой цепочке.

Смит ухмыльнулся: что бы там ни думали идиоты вроде Быкова, вполне реальная история с наследством была второстепенна и важна не сама по себе, а в первую очередь как идеальная легенда, маскирующая широкомасштабные поиски Последнего Потомка Чужого.

Захватить его и переправить для исследований в Центр – такова была основная задача Смита.

Прошло два дня.

– По-моему, нужно быть полным идиотом, чтобы завещать состояние коту! – с чувством произнес Колян, вытряхивая в Тохину миску свежайший фарш из белого куриного мяса.

Я разобрала специально купленную электромясорубку, быстренько вымыла детали и устало позвала эксплуататора:

– Тоша, иди кушать!

– За маму, за папу, за американскую тетю, – проворчал Колян, утомленно опускаясь на табурет. – Да что ты его зовешь? Гиблое дело, не будет он жрать, часу еще не прошло, как отварную форель стрескал!

– А что, форель ему понравилась? – оживилась я.

– Да какое там понравилась! Заталкивал в пасть паршивцу по кусочку! – Колян безнадежно махнул рукой и зацепил миской стену. Тонкий фарфор хрустнул и разломился.

– Ага? – мы с мужем переглянулись.

– Где наш отчет? – заметно оживился Колян. – Бери ручку и пиши: миска кошачья севрского фарфора емкостью ноль целых пять десятых литра, одна штука. Раскололась в процессе пользования, подлежит списанию.

– Очень хорошо, – одобрила я, стенографируя за Коляном. – Еще пара дней – и от этого сервиза ничего не останется!

– Заодно и фарш извели, – поддакнул Колян, широким жестом выбрасывая в мусорное ведро треснувшую чашку вместе со всем содержимым. – А когда фарфоровые плошки закончатся, мы ему хрустальную кормушку купим! Цветного богемского стекла! Они дорогущие!