Весна в Крыму (Преображение России - 15)

- Был тяжело ранен, лежал в госпитале, теперь в бессрочном отпуску, то есть в отставке... Сегодня утром приехал. Считаю, что с вас этого довольно. А вы кто и на каких условиях снимаете у меня квартиру?

- Я тоже теперь в отставке, а был делопроизводителем штаба начальника дивизии, - прокашлявшись, сказал квартирант Вани. - Так что я - я тоже военный, хотя нестроевой, как, скажем, врачи полковые, а также и дивизионный.

- Как же в Симферополе могли вы быть делопроизводителем штаба дивизии, когда здесь стоял всего один пехотный полк? - не поверил Ваня, но человечек в подтяжках замахал руками:

- Не здесь! Не здесь! Я из Нижнего Тагила, с Урала сюда переехал на постоянное жительство, исключительно в целях экономии в дровах.

- Какой экономии в дровах? Ничего не понимаю!

- Написали мне отсюда хорошие знакомые, что здесь можно прожить зиму, не топя, вот я и двинулся.

Ваня с интересом, присущим только художникам, наблюдал лицо своего квартиранта. Оно все - желтое и дряблое - состояло из одних только параллельных морщин: прямые морщины располагались на лбу, а навстречу снизу от подбородка шли закругленные, но тоже строго параллельные морщины.

Ваня даже подсчитал эти морщины: их оказалось - восемь на лбу и шесть идущих снизу. "Не лицо, а гармошка!" - подумал Ваня и разглядел еще у своего квартиранта во внешних уголках маленьких мутных глаз какие-то совершенно ненужные, но плотно усевшиеся наросты, отчего глаза казались еще меньше, чем были, и совсем незрячими.

А человечек, приехавший сюда с Урала с очень большой надеждой на крымское солнце, продолжал:

- Дрова нас там одолели, в Нижнем Тагиле! Восемь месяцев в году топка печей, а пенсию дали небольшую. Там она вся, эта пенсия, выходила из трубы дымом. Полагал, истинно полагал, что скорая будет победа, однако наши генералы Дитятины, оказалось, воевать совсем не умеют.

- Какие "генералы Дитятины"? - не понял Ваня.

- А те самые, каким лекарь Пирогов "ап-перацию" делал, череп отпилил и мозги вынул, положил на тарелку. Он еще тогда только полковник был, этот Дитятин, а тут вдруг входит адъютант его и кричит: "Высочайшим приказом вы из полковников произведены в генерал-майоры!" "А-а! - тут говорит Дитятин. Лекарь Пирогов, пришивай мне обратно череп". Пирогов с перепугу череп-то пришил, а мозги позабыл вставить на свое место. Генерал Дитятин махнул на свои мозги рукой: "Раз я теперь генерал-майор, то зачем же мне какие-то там еще мозги!" - И пошел.

- Это, кажется, рассказ Горбунова, - вспомнил Ваня. - Но генералы в нашем поражении меньше виноваты, чем тыл. Однако вы мне не ответили, сколько вы платите за квартиру в моем доме и кому именно платите?

- Ни-ко-му ни-чего не пла-чу! - приподнявшись на носки и на них покачиваясь, раздельно проговорил жилец.

- Вот тебе раз! - удивился Ваня. - Я дал доверенность на продажу своего дома одному нотариусу, и это уж его промах, что он не продал дома, а нашел мне такого квартиранта, как вы!

- Ага! Вот-вот! Я тоже так думаю, что в видах возможной революции умнее было бы его продать, а то могут ведь отобрать и бесплатно. - И жилец торжествующе захихикал.

- Таких домишек отбирать не будут... До этого не дойдут.

- Однако же двухэтажный! - продолжал жилец.

- Ну, с меня довольно, - выкрикнул Ваня, - и с вами я больше говорить не хочу! Пойду к нотариусу!

Несколько успокоило Ваню только то, что, поднявшись по деревянной лестнице на второй этаж, где он сам жил прежде, он увидел на дверях тот самый прочно висячий замок, какой повешен был им, когда он уезжал в ополченскую дружину.

2

Нотариус Солодихин был, как помнил Ваня, преисполнен сознанием важности занимаемой им должности. Пенсне у него было в золотой оправе и на обеих руках тяжелые золотые перстни.

Седая прямая узенькая бородка придавала некоторую картинность его крупному лицу с широким лбом. Ценя каждое свое слово, говорил он медленно и наставительно, так как строго придерживался законов. Какие же и могли быть у него ошибки, если законы он знал?

Таким видел Солодихина Ваня около трех лет назад, но теперь пред ним сидел очень поседевший и ставший почему-то суетливым человек, снявший с себя и золотое пенсне и перстни. И сам он подсох и сгорбился, и пиджак на нем оказался поношенным.

И Ваню Сыромолотова он узнал только тогда, когда тот сам ему назвался. Ване пришлось напомнить ему и о своей доверенности на продажу дома, и когда Солодихин припомнил все обстоятельства дела со сдачей квартиры "какому-то приезжему надворному советнику в отставке", то даже улыбнулся и с чувством сказал:

- Прирожденный мошенник, хотя и надворный советник! Я с него получил только за первый месяц, а потом от него услыхал: "Так как деньги падают в цене, то я затрудняюсь высчитать, сколько я должен добавлять ежемесячно к назначенной вами квартирной плате!" Я увидел, с кем имею дело, и махнул рукой: сторожа, думаю, если нанять, ему надо платить, а тут этот отставной будет торчать бесплатно.

- Ну, а теперь мне как же с ним быть? - спросил Ваня.