Читаем Вертолет полностью

– Как что? В футбол гонял.

– Что день-деньской – один футбол?

– И очень даже запросто! Это ж такой азарт! Можно б было, наверное, и ночью бы мяч гонял…

Они лежали на крыше под полуденным солнцем и тщетно пытались уснуть. Память и мозг, обессиленные отсутствием сна, – уже не память и не мозг, а только жалкие их подобия, качающиеся тени, доверять которым следует с большой осторожностью. Тот же самый майор попробовал рассчитать новый график сна и бодрствования, но и по графику ничего не выходило.

– Может, Вань, снова почитаешь? – предложил капитан. Южин послушно сел, раскрыл на коленях книгу.

– Откуда начинать?

– А где закончил, оттуда и продолжай. Все одно – ничего не запомнили.

– Зачем же читать тогда?

– Может, разморит…

Южин фыркнул, но читать все же не отказался.

– Ладно, побежим отсюда. Так… «Фрейд не зря называл религию иллюзией. Вероятно, это справедливо, но даже в таком случае утверждение не решает изначальной проблемы. Фантом ли, истина – никто не в состоянии доказать, что именно движет человеком, что управляет миром. Люди не знают смысла жизни, и впору заявить, что искомого нет, что горизонт остается горизонтом, сколько к нему не иди. Но если так, стало быть, нет и какого-либо смысла в вере. Единственная ее суть – помощь, единственная форма – соломинка тонущим»…

– Я тоже раз тонущего спас, – вспомнил Матвей. – Думал, вытащу – отблагодарит. Пузырек там поставит или еще что. Хрена там! Отошел в кустики – вроде как отжаться – и смылся. Все они, тонущие, – с хитрецой…

– «Укрепление слабых, отчаявшихся – вот функция веры, – продолжал Южин, – и противопоставление религии науке – архинелепо»…

– Это, часом, не Ленин написал?

– Да нет… – Южин кашлянул. – «Ибо… Ибо корень религии кроется отнюдь не в отторжении физики мира, а в потребности ощущать сколь-нибудь надежную опору под ногами. Вера – наиболее доступное средство для обретения таковой. И отход от религии осуществится не с техническим прогрессом, а с прогрессом духа, который не искоренит веру, а лишь изменит ее формы, ее внешнюю подачу. Технический прогресс – помеха религии лишь на узком временном этапе. Наука не излечивает человеческие комплексы, она лишь приближается к ним на расстояние вытянутой руки, в бессилии замирая. На иное она и не способна, так как главный ее стимул – туманный рубикон материального благополучия. Но слаще сахара и солонее соли людям, как они ни мудрят, никогда не потребуется. Рост человека – в ином, и по мере приближения к материальному благополучию наукой будет заниматься все более единичное число энтузиастов. Надежда на сытость СЕЙЧАС – основной рычаг науки. По достижении же искомой сытости человечество окунется в вакуум, а вот тогда начнется усиленный поиск новых верований, возврат к старым»…

– Да… – Матвей широко зевнул. – Что-то знакомое, а что – не пойму. Может, все-таки Ленин? Ты взгляни на имя.

– Имени нет, поскольку нет обложки, – Южин покрутил в руках книгу. – А по-моему, умный дядька писал. Мне нравится.

– На бумаге оно всегда по-умному выходит. Ты в жизни ум прояви!..

– Точно. У меня вот бабка тоже умная была, утром молилась, перед сном чего-то шептала, а спорить со мной боялась. Знала, что переспорю. И всю жизнь зарабатывала какие-то крохи.

Сергей мечтательно забросил руки за голову, протяжно зевнул.

– Был у меня поп знакомый. Пил так, что завидно становилось. На «Волге» разъезжал, книги галиматьей называл. Я, – говорит, – Бога нутром чую и вас, подлецов, этому обучу!

– И научил?

– Откуда ж мне знать. Он не мне это говорил, а так – вообще…

– Так что? Читать дальше или нет? – не дождавшись ответа, Южин настырно продолжил: – «…Верно, что опасно преподносить религию с детства, лишая навсегда любопытства, загадочное объясняя сомнительным. Религия – состояние не разума, но духа. Без предварительного вызревания не будет и свободного выбора, который делается лишь по достижении зрелого возраста»…

– Зрелый возраст – это, значит, когда? Когда в армию гонят или когда жениться можно?

– Наверное, когда паспорт выдают.

– А если, к примеру, в четырнадцать обвенчаться с какой-нибудь? Я слышал – разрешают. В порядке исключения. Отличникам там разным, комсомольцам. Так они что? Тоже, значит, зрелыми становятся?

– Раз без паспорта, значит, нет.

– Так мне читать или не читать?

– Не надо, Вань. Голову кружит. Лучше поедим… А? Никто не против? Устроим ленч номер два. Или ланч, не знаю, как там правильно…

– Это всегда пожалуйста! Ужин или там ланч – не важно. Если дожидаться, когда сядет солнце, сдохнуть можно. А желудок – орган святой, на него наступать нельзя.

Константин, морщась, сел, несвежими глазами оглядел сверкающую под солнцем крышу.

– Между прочим, орлы, пище скоро конец. Так что опять требуются добровольцы.

– Уж на эту надобность добровольцы всегда отыщутся! – Матвей с готовностью поднялся. – Кто со мной, братцы-проглоты? Предупреждаю, фуражиров надобно трое.

Южин отложил книжку, вскинул руку.

– Чур, я!

– А нога твоя как? – строго поинтересовался сержант.

– Могу сплясать, если хочешь.

– Ладно, годишься. Кто еще, господа офицеры?

Перейти на страницу:

Похожие книги