Вершины и пропасти

– Да, – подтвердила жрица глухо. И подняла на него взгляд, смягчаясь. – Ступай отдыхать. Пусть я прошу тебя о помощи, но с ответом не тороплю: и впрямь, сперва нужно победить, а уже после решать, что делать. Время позднее; мы выступим из города вечером следующего дня, а значит, надо набраться сил. Особенно тебе.

«А тебе нужно сейчас побыть наедине с собой, – подумал Алар, покидая покои жрицы. – Значит, дымы, вихри и пламя… Вот отчего жрицу Унну прозвали Вещей Госпожой, выходит; эх, если бы ещё и пророчества были добрые».

Когда он переступал порог, то заметил, как в дальнем конце коридора, за поворотом, мелькнул край синих одеяний. Пригляделся к потокам морт – и без труда прошёл по следу того, кто долго стоял у дверей, незримый.

И явно не потому, что стоять больше негде было.

– Много ли ты сумел услышать? – спросил Алар, без труда нагнав беглеца, который, впрочем, и не пытался толком сбежать. – Киар.

Пристыженным или раздосадованным тот не выглядел – скорее уж решительным.

– Я отправлюсь с тобой на север!

На это можно было бы ответить по-разному. Но слишком уж Киар выпрямил спину и напряг плечи, слишком тревожно стиснул пальцы на собственном поясе – витом серебристом шнуре… Широко распахнутые синие глаза напоминали сейчас прозрачное ишмиратское стекло, а побелевшие губы немного дрожали. Поэтому Алар вздохнул только и спросил коротко:

– Зачем? Так, погоди вздыхать и лишаться чувств, – почти беззвучно хохотнул он и шагнул вперёд, готовый подхватить Киара, если тот и впрямь завалится; к счастью, не понадобилось. – Давай-ка присядем, хоть бы и вон там. Я не против взять тебя с собой, но покоя на севере ты не найдёшь. Только не теперь: там идёт передел власти, брат восстал против брата, сын против отца… так говорят. И ещё. Ты и сам уже слышал, думаю, но всё же повторю: я иду на север, чтобы остановить Дуэсу, и почти уверен, что найду её там.

Киар, хоть и успел присесть на постамент статуи Незримого Ветра, подпиравшей потолок, потерял на мгновение равновесие и едва не свалился. К его чести, он быстро справился с собой: выдохнул, сцепил пальцы в замок, чтобы скрыть дрожь, и вскинул подбородок:

– Я не позволю Дуэсе владеть моей жизнью и мыслями ещё больше, чем сейчас. Не стану ни бояться её, ни думать о ней… Мне надо на север, потому что у Илки там дом, – тихо продолжил Киар – и сник немного, ссутулил плечи. – И семья. Может даже статься, мать с отцом живы ещё, ждут её… А она хоть и сильная, но морт пока управлять не может.

– Стало быть, ей нужен защитник, – кивнул Алар спокойно.

– Я могу её защитить, – упрямо ответил Киар, точно спорил с кем-то; не с Аларом, конечно, скорей, с самим собой. – И… и всё равно я не посмею пока вернуться в Шимру, – добавил он тихо и зачем-то взглянул на собственные руки, на запястья, где виднелись всё ещё следы от оков. – Может, потом. А если увижу кого-то, кто знает меня… кто знал меня прежнего… Что им сказать? Я и в глаза-то взглянуть не смогу.

Он ссутулился ещё больше; теперь ворот тёмно-синей хисты топорщился у него над шеей, и она казалась тонкой, как у птенца.

– Значит, свидетельствовать в цехе против Дуэсы ты не будешь, – произнёс Алар и почти тут же пожалел об этом.

Киар побледнел ещё сильнее, хоть, казалось уже, куда там.

– Не смогу, – ответил он еле слышно. – Это ведь надо будет рассказать… что она делала со мной… что я делал… что…

– Не можешь – значит, и не надо, моего слова против слова Дуэсы вполне хватит, чтобы цех поверил, – нарочито громко сказал Алар, не давая ему договорить. – А насчёт Илки ты хорошо придумал, в Лоргинариуме её защитить некому будет, а киморт без власти над морт – лёгкая добыча. Значит, лучше идти на север всем вместе. На том и порешим; а пока, приятель, ступай-ка ты спать – да и мне отдохнуть не помешает.

– Это точно, – кивнул Киар. И улыбнулся вдруг. – Тебя твоя кьярчи искала, Тайра. Клялась тебе голову открутить за то, что ты ушёл один, если сейчас же не вернёшься.

– Она, пожалуй, сможет, – вздохнул Алар.

Отчего-то при мысли о Тайре, которая сердится на него и ворчит, в груди становилось тепло.

«Значит, думает обо мне».

Празднество к тому времени почти закончилось. В пиршественном зале остались лишь самые стойкие – и самые пьяные. Рейна с новой своей подружкой, освобождённой из плена, с Мэв, уже сладко спала в отведённых им покоях – и даже во сне не выпускала чужой руки, тонкой, с выпирающими косточками и едва-едва зажившими отметинами от пут. Соседнее же ложе, предназначенное для Тайры, пустовало, и подушки были холодны. Алар обошёл комнаты, отведённые для сопровождавших его людей, и, нисколько не удивившись, обнаружил её в собственной спальне. Там, где слабо мерцала бездымная жаровня с морт-камнями в одном углу, а в другом – курились благовония, источая сладкий, немного прохладный аромат, напоминающий смутно знакомые цветы с севера, бледно-лиловые, с мелкими серебристыми листьями…

«Как они назывались-то? – пронеслось в стремительно пустеющей голове. – А, какая разница».