Вернувшийся из навсегда

После такого высказывания стало понятно, насколько он главу особого департамента побаивается и ненавидит. И оговорка «твоей» имела немаловажное значение. Наверняка не только он считал, что бывшая жена-любовница Светозарова действует во многих случаях, руководствуясь старой, пусть и резко отрицаемой симпатией к узнику. И его только что неосторожно сделанное заявление о «коротких руках» могло в сильной степени Аскезе повредить. Куча докладов по инстанции, присовокупленные туда же жалобы на неуважительное отношение к военным и к учёным да плюс ко всему удачный побег (коль такой подвиг ещё удастся совершить!) сразу поставят жирный крест на всей карьере мадам Мураши. И если ещё совсем недавно Пришелец желал своей близкой некогда женщине чуть ли не смерти, то сейчас сам удивился шевельнувшимся в душе сочувствию и переживанию. Пока их давил и затаптывал, постарался вздохнуть максимально горестно и признаться:

– Ядовитые змеи для всех опасны… Ну а по поводу своего самочувствия, то я тебе признаюсь: недоволен я. Сильно недоволен. Раньше мне казалось, что достаточно хорошего питания, как я за три дня на ноги встану, все ваши цепи порву и сбегу. А тут, как ни прислушиваюсь к себе, понял, я уже старый, дряхлый и никчемный. А поправка идёт такими мизерными темпами, что выздоровею я только к тому моменту, когда моё хладное тело станут закатывать на тележке в крематорий. А ведь я моложе тебя почти на десять лет! Как тут не сломаться?.. Вот на меня и напала страшная хандра.

Генерал выслушал всё это со скептическим выражением на лице, но вроде как посочувствовал:

– Сам виноват, выбирая свою стезю и наживая клаустрофобию в мрачных чуланах. Но если причины только эти, то зря ты так убиваешься, вытянут тебя наши медики, не сомневайся. Пусть медленно – зато уверенно.

– Ага! Легко тебе говорить, не имея рубцов внутри и лопнувшей от ударов сапогами печени. А вот я уже понял, что не жилец… Да и лечите вы меня скорей лишь для короткого заявления перед телекамерами. Потом просто не дадите одно из лекарств и выбросите миру уже давно составленный на меня некролог…

Кажется, Пётр переиграл. Потому что генерал с презрением скривился:

– Хорош ныть! Ни за что не поверю, что ты впал в подобный пессимизм. И твои стоны и жалобы сразу у меня вызывают подозрения: либо ты что-то задумал либо готовишься к побегу.

– Ха-ха! – не удержался землянин от скорбного смеха. – Ты ещё забыл добавить третье «либо». А мог бы добавить: «…либо готовишься уйти от нас, не попрощавшись». Вот она: косность мышления настоящего тюремщика, а не учёного. Потому что человек науки попытался бы представить себя в моей изрезанной шкуре и немедленно поверил каждому слову.

– Так что ты хочешь? – уже сердился генерал. – Чтобы тебя усиленно стали лечить или чтобы осмотрели корифеи медицинских наук?

Пришлось делать паузу, погружаться в раздумья и только потом выдавать подходящий для тюремщиков ответ. Тем более что консилиум корифеев и так грядёт через два дня, когда выяснится стопроцентная смертность развивающихся зародышей.

– Ты знаешь, это меня, наверное, улучшение содержания расслабило… Ждал смерти с часу на час, а тут вдруг раз… даже кормить стали как на убой. Ну и прочие разные удовольствия, чего уж там… Вот меня окончательно и потянуло на свободу, под солнечный свет захотелось, или в лес прогуляться. Потому и захандрил…

– Вона как… – оживился Жавен. – А ведь я всегда утверждал, что отличное содержание гораздо быстрей сломит сопротивление любого узника, чем физическое избиение или удары током. От хорошей жизни – хочется ещё лучшей, особенно особям разнеженным, титулованным!.. Ах да, ты же к таким не относишься. Привыкший жить в подполе – летать не стремится. Ха-ха!

– Да что ты заладил, Триид! Дались тебе эти чуланы?..

– Ладно, не обращай внимания. Лучше скажи: есть какие-нибудь особенные пожелания к питанию или к обслуживанию?

Светозаров задумался и хмыкнул:

– Да как тебе сказать… А нельзя ли девочек у меня на всю ночь оставлять?

– Ну ты нахал! Ну, наглец! – с улыбкой возмущался генерал. – Они и так бедняжки над тобой зависают. Если в первые дни ты за пять минут порцию материала выдавал, то теперь малышкам приходится над тобой полчаса изгаляться.

– Ага, значит, ты всё-таки подсматриваешь?! – подался узник вперёд.

– Ещё чего! Только дежурная, пожилая оператор присматривает. Но ведь доклад она делает, а мне по должности его читать положено. Так что не строй из себя обиженную девственность.

– Думаешь?.. Хм… А как по поводу моего пожелания?

Жавен вздохнул:

– Ты неисправим! – Встал и уже перед самым уходом, многозначительно косясь на камеры, пробормотал: – Когда Аскеза посещает тебя, она предварительно сдаёт оружие. Но ведь со мной-то она общается вооружённая. Смекаешь?

– Ладно, тогда я у неё сам спрошу…

На том и расстались. Зато неадекватное поведение узника сегодня, судя по довольному виду Жавена, получило для него вполне приличные объяснения, и он успокоился. И два предстоящих дня можно было не опасаться мешающих толп медиков, озабоченных плохим состоянием пациента. Если чего иного не произойдёт.