Вернувшийся из навсегда

Также началась стажировка и обучение двух Торговцев непосредственно в зале контроля, а ещё десяток отобранных Крафой кандидатур всё-таки забросили в жилую зону Станции. Там коллеги понемногу осваивались, привыкали к реликтовому объекту, зависшему в не осознанных до сих пор глубинах подпространства. При этом не только Шу’эс Лав, но и Хотрис, несмотря на свою молодость, смотрелись и вели себя среди пополнения как опытные, бывалые операторы и сразу попали в ранг неформальных бригадиров. Ну разве что баюнг мог «прыгать» на Станцию с грузом в полмассы его тела, а юный открыватель замка Свинга Реальностей – без никакой нагрузки. Сам факт такого умения в юном, четырнадцатилетнем возрасте поставил его на четвёртую ступеньку в списке самостоятельных посетителей станции. По крайней мере, никто больше, кроме Светозарова, Крафы и Шу’эс Лава, не мог сделать подобного перемещения. Объект их попросту не допускал на своё пространство, только при сопровождении официального оператора.

По этим причинам, а также после изучения добавочных инструкций Дмитрий принял решение, которым поделился в первую очередь с союзником:

– Придётся первые три Станции ставить под ваш контроль.

– Мне ещё только этой головной боли не хватало! – сразу стал открещиваться Трибун Решающий. – И слышать не хочу!

– Ну и зря. По всем параметрам и объяснениям любая Опорная Станция работает в автоматическом режиме после своего запуска и обретения официального оператора. Так что твоё присутствие там и не понадобится. Разве что первые несколько часов, да впоследствии иногда заскакивать да проводить коррекцию поставленных режимов.

– Ну и? – нервничал Крафа. – Какой смысл именно меня, Высшего Протектора Ожерелья, запрягать в такой никчемный, рутинный труд?

– Да как тебе сказать… – Дин Свирепый Шахматный тяжело вздохнул. – Ты ведь знаешь, какой я оптимист и как привык людям доверять. Но после общения с тобой, а также после знакомства с особо буйными ортодоксами из числа наших коллег и ознакомления с историей нашей цивилизации что-то заволновался. Ведь по большому счёту тот же Свинг Реальностей, точнее его восстановление и открытие, – это случайное стечение обстоятельств. Если бы не Хотрис, если бы не его настойчивость и везучесть, мы бы так и остались в состоянии конфронтации и затворничества. Подозреваю, что и тропа для меня на Опорную Станцию вновь приоткрылась только потому, что Хотрис пробудил цитадель Торговцев, влил в нее толику сил или энергии, которая и мне помогла посредством сложных притяжений в подпространстве. И я вот задумался над простым человеческим фактором и…

– Испугался? – закончил за него союзник. – Ха! И правильно сделал! За это я тебя ещё больше уважать начинаю, а собой гордиться. Потому что мои уроки не пропали даром. Здравое семя сомнений проросло в твоей бесшабашной головушке, и ты стал мыслить адекватно и правильно. Только вот объясни мне, почему всё-таки ты меня хочешь нагрузить новым рангом оператора именно сейчас? Мне без разницы нумерация, могу быть и в пятой сотне, и в десятой.

– Да понял я тебя, понял. Но тут вот какая петрушка… Нигде об этом ни слова, но сам факт присвоения мне первого номера да и некоторые иные косвенные намёки дают основание думать, что моя Опорная Станция – ещё и Центральная с большой буквы, так сказать. Следовательно, соседние с ней – входят с шестёрку наиболее важных по значимости, этакий центр всей структуры Сети. Вот мне и хочется, чтобы на них главенствовали идеально проверенные личности.

Лоб Крафы прорезали глубокие морщины, показывая, насколько сильно он задумался об услышанном. И продолжил он лишь после затянувшейся паузы:

– Ну ладно, со мной вопрос сложный… Ибо не понимаешь ты, что я уже от старости могу впасть в маразм и такого натворить!.. Хе-хе, не будем о грустном… Но с чего ты решил, что ныне юный Хотрис не изменится через двадцать, через двести лет жизни? Или тот же Шу’эс Лав, пролежавший более полутора тысяч лет в коме или в анабиозе, в не совсем идеальном для сохранения мозга хрустальном гробу, уже завтра не превратится в умственно неполноценного маньяка? Тот же пример неформальной императрицы, Натальи Кох Лучезарной, тебя ничему не научил?

– В том-то и дело, что научил. Но ты ведь согласишься, что после краткого общения с ортодоксами я сразу же отмежевался от них, и даже ни разу не просил для них какой-то амнистии или послабления режима изоляции.

– Да, это было очень заметно и даже приятно меня удивило.