Верю в любовь

Церемония получилась очень эмоциональной, слезы текли на всем ее протяжении. Плакал я, плакала Эдриен, плакал мой отец в передней части церкви. Так же, как и во время моей первой свадьбы, отец плакал много.

Мы внесли изменения в традиционные клятвы. Мы написали свои собственные клятвы и не включили слова «пока смерть не разлучит нас» или «до конца наших дней». Решение опустить эти фразы никак не влияло на мою преданность Эдриен в нашем браке. Я был и остаюсь абсолютно преданным ей. Но даже думать об этих фразах мне было тяжело, особенно о первой. Слово «смерть» казалось готово броситься на меня, когда я думал о произнесении его на церемонии. Оно бередило часть моих чувств, которые до этого оставались тихими. Эдриен была такой понимающей, что поддержала меня.

Я тоже хотел быть чутким к Эдриен. Это была ее первая свадьба, и я знал, что многие невесты растут, мечтая о дне свадьбы. Эдриен, безусловно, вложила много сил в планирование и своих творческих талантов в нашу свадьбу, и я хотел, чтобы день нашей свадьбы был великим днем для Эдриен. Сияющая улыбка, не покидавшая ее на протяжении всей церемонии, была подтверждением того, что так и вышло.

Позднее мать говорила мне, что больше всего со свадебной церемонии ей запало в душу, как сияла Эдриен в своем свадебном платье. Моя мать говорила, что пока Эдриен жила с ними в период нашей помолвки, она заметила, как Эдриен превратилась из скромной милой девушки в уверенную благочестивую женщину. Во время свадебной церемонии завершение этого преображения поразило мою мать. Вступая из церкви в новую главу наших жизней, мы с Эдриен были крайне взволнованы. После медового месяца мы продали мой дом в Калифорнии, собрали вещи и переехали в Лафайетт, так что мы теперь могли находиться рядом с моей семьей, когда не были в разъездах.

Приближаясь к заключению брака, мы говорили о детях. Три или четыре казалось подходящим количеством для нас. Мы оба очень любили детей и с нетерпением ждали создания семьи. На самом деле, мы были так воодушевлены созданием нашей собственной семьи, что, скажем, потребовалось не так много времени.

Мы не собирались заводить ребенка немедленно, но если мне сойдет с рук употребление двойного отрицания для описания нашего хода мыслей, то мы не старались не завести ребенка.

Спустя два месяца после нашей свадьбы, мы узнали, что Эдриен беременна. Для нас новость не была таким уж сюрпризом, но для людей, с которыми мы ею делились, еще как была. Я уверен, что эта новость заставила наших родных и близких заняться математическими выкладками, подсчитывая, если они поженились в декабре и ребенок появится во второй половине сентября, посмотрим, это один месяц, два, три… Не волнуйтесь! Все было строго по-библейски.

В сентябре 2004 год родилась Изабелла Роуз (Бэлла). Полтора года спустя к семье присоединилась Арианна Мэй (Ариа). Девочки были самым большим благом, которое я могу вообразить. Став отцом, я посмотрел на жизнь совсем другими глазами. Прежде чем они стали достаточно взрослыми, чтобы ползать, и даже прежде чем они стали достаточно взрослыми, чтобы начать ворочаться в своих кроватках, я с увлечением наблюдал, как они начали познавать мир вокруг.

Изучая их, я хотел, чтобы перед детским взором предстал мир, в котором Бог поместил меня. Мне нравилось в маленьких детях то, какой незамысловатой для них была жизнь. Жизнь так проста для малышей. Взрослея, мы делаем свою жизнь более сложной и запутанной, чем ей следовало бы быть. Неудивительно, что Иисус сказал группе взрослых – своим ученикам, – которые по-детски спорили, кто из них будет величайшим на небесах: «…и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»[17].

Рождение Бэллы и Арии, однако, пробудило во мне новые страхи. По причинам, которые я не могу объяснить, после нашей свадьбы с Эдриен, я никогда не испытывал страха, что она может умереть. Но с рождением девочек я начал испытывать тревогу и задавался вопросом, не хочет ли Бог забрать одну из них домой. Я был так напуган, что одна из них или обе могут умереть, что я крепко прижимал их к себе и горячо молился об их защите.

Этот страх был настоящим. Богу следовало упорно потрудиться надо мной в этой области, о чем свидетельствует тот факт, что спустя полтора года после страха за жизнь Бэллы, я снова начал испытывать его с рождением Арии.

У подножия креста

Однажды, когда я говорил Богу, как сильно люблю своих девочек и высказывал, как я боюсь, что одна из них может отойти в мир иной, Бог заговорил со мной ласково, но в тоже время с «не смей сомневаться во мне» твердостью: «Ты действительно не понимаешь, как сильно я люблю тебя, Джереми? Я люблю тебя совершенно, гораздо сильнее, чем ты можешь любить своих детей».