Веридор. Одержимый принц

Ее привезли ко мне тридцать лет назад. Новорожденную девочку, дочь моей кузины по отцовской линии. Не надо было пояснений, чтобы понять причину того, что малышку отправили в монастырь. В Сарате спастись от жестокой расправы девушки-бастарды могли только там. А она была не просто бастардом, она была отродьем чёрного раба из Порсула. Да, цвет ее кожи не оставлял сомнения в том, что ее мать решила на досуге порезвиться с прикупленным с Востока экзотическим мужчиной и не успела во время скинуть плод. А может и не захотела, ведь всякой хорошей жене, чтобы избавиться от притязаний на ее тело ненавистного супруга надо произвести на свет наследника рода. Вот, моя кузина и забеременела, а когда пришёл срок рожать, отправила повивальную бабку в трущобы купить за медяшку младенца, белого мальчика. Старуха выбрала самого красивого и здоровенького, для знатной аристократки то! Долг супруги был исполнен, и наследником одной из ветвей многочисленного дома Монруа был провозглашён новорожденный лорд Дошманд.

Наверняка повивальная бабка предлагала госпоже продать ее «получерную» девочку втридорога. За такие диковинки и цену набить умеючи можно. Но, слава Единому, хоть не делать этого хватило чести и совести моей кузине. Она узнала через мужа, в каком монастыре я сейчас томлюсь, и отправила ребёнка мне в корзине, без одеяла, со случайным возницей. Хорошо, он не выкинул младенца где-нибудь в заросли крапивы по дороге, когда она надрываться от плача начала. Добрый человек попался, глухой.

Право же, я не знала, что мне делать. У меня у самой на руках сын четырёх годков от роду был, а я ещё и бежать в Веридор надумала. Сомнения мои развеял Лихой: увидев малышку впервые, он выхватил ее из корзины, завернул ее в собственную курточку и, покачивая на руках вмиг успокоившуюся кроху, сказал, что любит ее.

Я назвала девочку Лолитой. Она с первых дней жизни как две капли воды походила на свою мать, только кожа была темной. Оказалось, Дар Иллюзии передался ей не полностью. Лолита может создавать небольшие иллюзии и даже ненадолго сделать их материальными, но ей не под силу надеть чью-то личину. Первый раз она применила магию в четыре годика, когда скрывала от меня рынку на рукаве рубашки.

Лихой души не чаял в малышке. Он звал ее Лотти. Я так переживала, видя, как мой сыночек обозлён не весь мир и волчонком смотрит на всех. С Лотти же он расцвёл. Лихой мог днями напролёт нянчиться с ней. Он дышал ей. Он бредил ей. Он жил ей!

Казалось бы, идиллия. Чего делать ещё? Только спустя пятнадцать лет, когда Лихой наконец познакомился с тобой и братьями, перестал ревновать меня к каждому встречному и поперечному и стал бывать в моем салоне, где на верхних этажах и жила малышка Лолита, я поняла, как судьба решила зло посмеяться над нами. Лихой стал относиться к девчушке уже не как к сестре, Лотти же всякий раз, когда я собиралась во дворец, прикрывалась пологом невидимости и бежала следом за мной. Думала, что я не замечаю, ну а я решила не показывать, что знаю о ее вылазках.

Поначалу я была уверена, что Лолите просто нравится разглядывать дворцовую роскошь и воображать себя принцессой. Но потом я стала замечать одну странность: она всегда наворачивала круги неподалеку от Чёрной Тридцатки. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: девочка влюбилась. Однако и это было не все. Я долго вычисляла того, кто пленил сердце Лолиты, и правда меня ужаснула… Избранником Лотти был именно тот, о ком я думала: «лишь бы не он!»

Гвейн. Благородное Сердце. Лидер Черной Тридцатки. Лорд, граф Ле Грант. Цвет рыцарства. Краса балов и турниров. Гордость Веридора. Эталон чести и отваги. Сильный неподражаемый красавец-Гвейн. Какое бы девичье сердечко устояло перед таким? И тем больнее мне было понимать, что они с Лихим могут сцепиться из-за Лотти. Больно, потому что среди всей Черной Тридцатки Лихой нашёл всего одного настоящего друга — Гвейна. Он принял моего сына со всеми его недостатками и, скажем так, своеобразными чертами, помог ему наладить отношения с другими братьями, разнимал их с Эзраэлем. Потеряй Лихой Гвейна — пошатнулась бы его вера в семью. А ведь ему как никому другому нужны любящие родные люди, хотя он сам ни за что на свете в этом не признается!