Верь в меня

– Господи! – внезапно вырвалось у Дениса, и он вдруг услышал наконец со стороны свой отчаянный крик: – Господи, за что же мне все это?!

И тут же перед ним замаячила дверь подъезда. Опрометью, с вытянутыми вперед руками, едва не протаранив ее, писатель выскочил на улицу, в метель. По инерции пробежал еще несколько шагов. Метель, как дикий, но укрощенный зверь, пометалась вокруг него еще несколько секунд и улеглась, как не было. Денис обернулся напоследок на подъезд, из которого так панически выскочил только что…

Дома не было. За его спиной оказалась обнесенная оградой строительная площадка. На ней цветной щит с изображением дома новой архитектуры. Не веря, Денис, вернулся и подошел вплотную, вгляделся попристальнее. За оградой стояла техника, за ней высились сваи, пронзающие наполовину возведенный фундамент, рядом – покрытая снегом куча строительного мусора, дальше грудились вагончики-теплушки, посреди всего этого ходили рабочие, вяло переругиваясь на среднеазиатско-русском суржике. Ну, как обычно, как зима – так стройка, все очень вовремя. Вишняков вернулся к рекламному щиту. Название компании-застройщика ничего ему не сказало, он забыл его тут же. Да мало ли сейчас застройщиков… План сдачи дома – через два года… Бред.

Вдруг он почувствовал, что его сотрясает дрожь, и опустил глаза. Взгляд уперся в клетчатые носы домашних тапочек. Что же это такое?! А… ну да, он же выскочил из дома вслед за неведомым посетителем, который… кто же это стучал все-таки?! Дениса снова пробрала дрожь, на этот раз от страха. Только теперь он начал осознавать масштабы своего бедствия. Нищета молодости, которая тогда вгоняла его в депрессию, и все его печали из-за невозможности обеспечить семью теперь казались ему каким-то уютным детским лепетом. На него надвигалось нечто. Пугающе-холодное, огромное, как цунами, и беспощадное, как голодная акула. Как же он вляпался! От того, что с ним происходило, невозможно было спрятаться, и не было у него никакой защиты. Вишняков обнял себя обеими руками, пытаясь унять дрожь и чувствуя себя маленьким загнанным мышонком. «Помоги, Господи», – сами собой шевельнулись его немеющие губы, и Дениса даже не удивило, что он впервые за много дней обратился к Тому, кого сам едва ли не ненавидел и точно не раз оскорбил в своей книге.

Рядом вдруг взвизгнули тормоза и распахнулась дверца серебристой «Ауди». В салоне сидели две хохочущие девушки, на одной были заячьи ушки, на второй – красный бархатный колпачок Санты. Парень, белозубый афроамериканец в растаманской шапочке, точно сошедший с кадров голливудской молодежной комедии, выглянул через опущенное стекло и обратился к нему на чистейшем русском языке: «Эй, бро, ты в порядке? Чего голый бродишь, не в Африке!»

– Ну что ты его морозишь, Лешка, – вступилась девушка Санта-Клаус. – Садитесь в машину… Лен, подвинься!

Совершенно замороченный, Вишняков машинально нырнул в гостеприимно распахнутую дверцу «Ауди». В салоне было тепло, приятно пахло легкими женскими духами, и тихонько наигрывала этномузыка, какие-то барабаны и флейта.

– Эй, Новый год сегодня! – весело продолжал чернокожий Лешка. – Встретить его надо живым! Тебе куда вообще?

Вишняков, все еще костяной от холода – ему казалось, что замерзли даже его мысли, – назвал адрес.

– Хвосто-ов?! – присвистнул растаман. – Это ж чуть не на другом конце Москвы… тебя как вообще сюда занесло?

– Я… я не знаю… – потерянно отозвался Денис, и девушки переглянулись.

– Это ты, друг, рано праздновать начал, – умудренно сказал Леша. – Так бывает. Но с такими темпами тебя на все праздники-то не хватит, ты пойми, братишка! Чего воскурили-то?

Последний вопрос он задал, доверительно перегнувшись к Вишнякову с переднего сиденья.

– Фимиам… – неожиданно выскочил у Дениса ответ.

Леша понимающе хохотнул.

– Мне б такой приход! – уважительно отозвался он и снова расхохотался, трогаясь с места. – Ладно, сейчас домчимся!

Другой конец Москвы? Что за бред сегодня творится? Но и это еще, оказывается, был не конец бреда.

Они действительно домчались, благополучно не попав ни в одну пробку, и даже светофоры все, как один, благожелательно мигали зеленым. Вишняков поблагодарил веселую компанию, вышел из машины и поплелся к дому. У самого подъезда увидел чью-то машину, незнакомую. Какой-то старый замызганный «жигуль». Да мало ли машин может быть у дома, все не упомнить. Но эта просто притянула взгляд.

Не сама машина. Наклейка. На ней был улыбающийся рогатый красавец в алом развевающемся плаще. Ну, здравствуй, «друг с той стороны», где бы свидеться…

Писатель не удержался на ногах, упал руками на «Жигули», почти поцеловался с наклейкой. Руки обожгло холодом. Да что ж такое! Денис с трудом смог выпрямиться и пошел, точнее потрусил, позорно шаркая тапками, в подъезд. Пару раз оступился, роняя тапку, наступил в холодную снеговую жижу. Носок тут же промок насквозь.

Денис даже не заметил, каким пристальным взглядом провожал его человек, сидящий за рулем «Жигулей». Мужчина казался очень старым. Он был плешив и неказист, левую щеку украшала большая лиловая бородавка…