Верь в меня

– Подожди, – мягко, но серьезно остановила его Мария. – То, что ты вчера перебрал лишнего, отношения к делу не имеет… ну, или почти не имеет. Мне надо тебе сказать кое-что. То, что тебе должна была сказать не я, а… Ты просто послушай. И – да, считай, что мы пользуемся тем, что ты вот в таком болезненном состоянии. Просто сейчас ты наиболее открыт как для плохих, так и для хороших вестей.

– Кошмар какой-то, – прошептал Денис, закрывая глаза и откидываясь на подушку. Он действительно чувствовал себя открытыми воротами для любой информации, словно чистым листом, годным для любого текста.

– Да, это кошмар, – все так же серьезно согласилась Мария. – Думаю, то, что я скажу, не будет для тебя особенным шоком, но сейчас все зависит именно от тебя. И да, Мира полностью в курсе. А теперь сама информация. Липович готов вложить деньги в любой тираж и в любую пиар-кампанию твоего романа, Денис, но ему абсолютно все равно, каков будет финал. И в этом спасение. Он напечатает любую твою книгу, так сказать, с широко закрытыми глазами. Давить не будет. Давить будет… не он. Но спасти всех можешь только ты.

– Ты… о чем? – разлепив один глаз, еле слышно выдавил Вишняков, и тут какая-то часть пазла стала на место. Что-то из услышанного еще вчера. – И ты… кто ты?!

– Мария я, Мария, – устало ответила художница. – Это мое имя, одно из моих имен. Но ты не ошибся, я тот самый ангел из твоего романа. Именно меня он убьет, если ты его не остановишь, а вместе со мной и все хорошее в этом мире, а главное, в тебе самом. Так уже было, и не один раз, но в этот раз есть надежда…

– Не один раз? – не понял Денис. – Это как?

– Он приходит и приходит, каждый раз, когда определенным образом становятся звезды в небесах, – пояснила Мария. – И каждый раз заказывает книгу. Несколько раз книга была дописана.

– КАК?! – Денис резко приподнялся, и голова ответила болью. – Разве…

– Милый Денис, – улыбнулась Мария. – Неужели ты думаешь, что его книга может погубить целый мир? В мире много добрых, хороших книг, начиная с Библии и заканчивая сказками Сутеева, и каждая книга – это лишь одна гирька на чаше весов.

– Тогда чем же страшен мой роман? – не понял Денис. – Если это всего лишь одна из книг… Я-то думал, что начнется Апокалипсис…

– Он и начнется, – заверила его Мария. – Но лишь для тебя и тех, кто тебе дорог. Хотя тут все зависит от таланта. Одна версия Евангелия от Люцифера вызвала революцию в России. Еще одна – Вторую мировую. А еще одна – жестокое убийство ни в чем не повинных людей, в том числе – беременной женщины, которую очень любил ее муж. Вот только он не послушал ее увещеваний, и все-таки…

– Написал книгу? – спросил Денис. Мария покачала головой, и Денис понял, что она скажет. И даже вспомнил наконец, кого она ему напоминает.

– Снял по ней фильм. Если… Если ты прислушаешься к моим доводам, однажды ты узнаешь эту историю. Нам уже давно стало известно о его планах на тебя, как, впрочем, и на всех тех, кто становился его адептом. Ведь война началась задолго до твоего рождения. Поэтому я очень надеялась, что если подскажу тебе сюжет, где лукавый будет посрамлен – тот роман, который ты собирался написать с самого начала, еще в институте, то это поможет нам. Всем тем, кто на стороне света…

– Как? Но ведь он сказал, что сюжет мне подсказал он сам, только я понял его неправильно… – пробормотал Денис, а Мария вздохнула:

– Он ведь никогда не лжет, да? Все дело в том, что ложь не являлась бы опасной, если бы ее можно было легко распознать. В лесу растет множество ядовитых грибов, но опаснее всех не яркие мухоморы, а скромные ложные опята, так похожие на настоящие. Ты просто не можешь распознать его ложь, а мы… Мы вынуждены ожидать, и вмешиваемся лишь в самом крайнем случае.

– Почему? – спросил Денис. – Разве не логичнее всех защитить?

– Нью-Йорк, например, намного более грешен, чем Содом и Гоморра, но он может спать спокойно, пока в нем кто-то помогает бездомным или выхаживает больных. Мы не вмешиваемся потому, что в человеческих душах, в твоей душе добро и зло сосуществуют, и нельзя удалить одно, не повредив второе. Потому выбор сделать должен ты сам. Но мы следим за силами зла, не позволяя ему «перегибать палку». Пока твой «друг из зазеркалья» играл относительно честно, мы не вмешивались, поскольку ты сам замечал, что тут что-то нечисто. Но когда ты стал выходить у него из-под контроля, он пошел ва-банк. Сам он ни на что не способен, я говорила тебе это раньше. Но есть те, кто готов за него бросить спичку в стопку книг, сделать укол, спустить курок. Ты видел их в Милане – зачем они ему, по-твоему?

– Но он же их… – Денис подбирал нужное слово, – гнушается! Стыдится! Презирает…

– Он презирает всех, – сказала Мария. – И тебя тоже, ты сам это замечал. Что ему люди, если он мнит себя равным Богу? Но, презирая вас, он при этом вам же и завидует.

– Почему? – удивился Денис.