Верь мне

– Да, – киваю я. – Это одна из причин, что привели меня в Нью-Йорк. В этом городе все откуда-то родом, не так ли? Здесь люди заново изобретают сами себя. И, конечно, я решила больше не быть частью этой семьи.

Патрик сжимает мою руку. Он ничего не говорит, но я знаю, о чем он думает.

У тебя теперь есть я.

68

Эйдан прослушивает меня в небольшой кастинг-студии в Челси. Он сидит с каменным лицом за столом с директором по кастингу, я ее не знаю. Эйдан представляет женщину как Мо. Разговора как такового нет, только вежливое «Что вы сыграете для нас сегодня, Клэр?» и «Когда будете готовы?»

Игнорируя нервную тошноту, я дышу, сосредотачиваюсь и начинаю. Я подготовила монолог Дженни из пьесы Лесли Хэдленд «Помощь». Это громкий и бурный эпизод, в котором есть все: пьянство, танцы, пафос, комедия, поэтому я думаю, что он хорошо продемонстрирует мои таланты.

Когда я заканчиваю, повисает долгое молчание, прежде чем Эйдан произносит:

– Спасибо.

Я борюсь с желанием наброситься на него. Что ты думаешь? Что же ты на самом деле думаешь? Сделать то же самое снова? Быстрее? Медленнее? Грустнее? Смешнее? Что же ты ищешь? Я тебе нравлюсь?

Я вспоминаю слова Кэтрин Лэтэм: «Хотя она с большим трудом пытается это скрыть, все равно жаждет одобрения как наркоман, страстно желающий получить дозу».

С замиранием сердца понимаю, что моя неуверенность привела меня к выступлению, которое просто-таки кричало: «Посмотрите на меня!»

То, что я сейчас делала, не было игрой. Это – показуха.

– Я бы хотела показать еще что-нибудь, пожалуйста, – говорю я спокойно.

Эйдан бросает взгляд на Мо, та пожимает плечами, словно говоря: «Мы можем посмотреть. Мы пока что здесь».

– Хорошо, – произносит Эйдан с громким вздохом. – Что ты хочешь показать, Клэр?

Я роюсь в памяти в поисках чего-то, что может иметь отношение к его пьесе, к той роли, которую я пытаюсь получить. Вдруг мне помогает интуиция.

Ты хорошо читаешь…

Вместо монолога я берусь за стихотворение. Стихотворение, которое я прочитала вместе с Патриком, когда мы впервые встретились. Низким голосом, с соблюдением ритма я читаю:

Я

Душа, тобою жизнь столетий прожита…

Во время чтения я вижу, как Мо поворачивается и смотрит на Эйдана. Его лицо ничего не выражает. Однако ободренная ее жестом, доверяя своим инстинктам, я произношу последние несколько строк так тихо и спокойно, что они едва слышны.

Я

Живое существо! Становишься отныне
Ты, окруженное пугающей пустыней,
Гранитом, что в песках Сахары тусклой спит.
Ты – древний сфинкс, и ты на карте позабыт,
Не знаем миром ты! Твой нрав суров: всегда ты
Не иначе поешь, как при лучах заката!

Я заканчиваю. Эйдан хмурится. Он говорит, что ему многое не понравилось, особенно в первой части, но он готов работать со мной. Эйдан встает, быстро и профессионально пожимает мне руку.

Я вижу выражение его глаз.

Он злится.

Я понимаю, Эйдан надеялся, что я выступлю ужасно. Это дало бы ему возможность поступить, как он хотел. Вместо этого Эйдан вынужден теперь работать с актрисой, которую не сам выбирал.

69

– Итак, – говорит Марси, потянувшись за электронной сигаретой. – Нью-Йорк больше ни о чем другом не говорит. Ну, во всяком случае, та небольшая самовлюбленная группа интересующихся экспериментальным театром.

– Очень интересно, – скромно отвечаю я.

– Чистейший эгоизм. – Марси выпускает колечко дыма над моей головой. – Однако участие этого режиссера все меняет. Если уж Эйдан Китинг что-то в вас разглядит, то и все остальные мгновенно прыгнут на подножку. Есть ли в этом спектакле откровенные сцены?

– Да, есть.

– Хорошо. Театральные критики будут говорить об этом спектакле, и толпа провинциалов придет на него. Карьеру часто начинают и с меньших высот. – Женщина тычет концом сигареты в мою сторону. – Не облажайтесь, Клэр. Второй шанс в этом бизнесе выпадает раз в жизни, а вот третий – никогда.

– Я постараюсь, но даже если спектакль пройдет успешно, у меня все равно будет проблема с грин-картой?

Она задумывается.

– В целом – да. Мы можем создать для вас прецедент, чтобы прямо сейчас войти в программу обмена, но большинство продюсеров не будут хлопотать за тех, у кого нет имени, значимого для индустрии.

Марси изучает меня.

– Насколько у вас все серьезно с этим Патриком?

– Достаточно серьезно.

– Как скоро прозвучит свадебный колокол?

Я удивленно моргаю, и она с нетерпением заканчивает: