Верь мне

Стою и собираю все силы, чтобы не броситься к ней, наперекор всем стволам. Идея, конечно, рабочая на три секунды. Дойти ведь не успею. Но даже это осознание держит с трудом.

Наконец, ворота открываются. «Маска» требует, чтобы наша группа вошла первой. Мы с Тохой только переглядываемся и, разворачиваясь в сторону ворот, начинаем идти. Люди Титова молча следуют за нами.

Ублюдки ждут, пока мы не пересечем проходную. После этого всей толпой вваливаются на территорию завода.

Наблюдаю за тем, как Антипов дает указание увести Владу и унести все еще находящуюся без сознания Соню в ближайшее здание, которое, как и все остальные с этой стороны, является складом хранения готовой продукции. Я делаю вид, что меня это мало заботит, и веду всех остальных в здание напротив. Понимаю ведь, что будет облава. Нельзя допустить, чтобы Соня пострадала при перестрелке.

Переговоры с ублюдками не клеятся со старта. Что ожидаемо, ведь им непонятно что нужно.

– А что ты мне можешь предложить? – спрашивает Антипов и усмехается, будто его это, блядь, забавляет. – Сделаешь допэмиссию[1] и дашь мне весомый кусок в этой компании? Как ты хочешь со мной работать, а?

– Какой процент ты хочешь? – спокойно интересуюсь я.

«Водолаз» смеется. Я сжимаю челюсти и тяну ноздрями холодный воздух. Все остальные, кто окружает нас, продолжают хранить молчание. Даже Тоха, которому, как правило, трудно не встревать, если начинается какой-то конкретный замес. Но сейчас ведь умничать и тупо гонять понты не прокатит. А уж махать кулаками – и подавно.

– Раскрыть перед тобой все карты, Александр Игнатьевич? – паясничает «водолаз». – Сейчас уже все равно неинтересно скрывать.

Бух-бух–бух-бух-бух-бух-бух… Сердце люто качает. Без единой, сука, паузы.

– Раскрой, конечно, – проговариваю глухо.

– В этой игре изначально три команды сражались. Ты и «погоны». Я. И твои, как ты думал, главные противники – Игнатий Георгиев и Владимир Машталер. Теперь смотри дальше, я сотрудничал с тобой, сотрудничал с «погонами» и… сотрудничал с Володей, – выдав эту информацию, так широко ухмыляется, что я имею надежду на то, что у него треснет рожа. – Удивлен?

Не то, блядь, слово. Совсем не то. Я в ахуе.

Но на деле равнодушно пожимаю плечами, не выказывая никаких особых эмоций.

Бух-бух–бух-бух-бух-бух-бух…

– Что он знал?

– Только то, что ты вышел на меня и копаешь инфу по похищению своей брюнеточки.