Верь мне

Как-то незаметно пролетело лето, а осень прошла в приятной и захватывающей подготовке к будущему радостному событию. Ульяна шила пеленки на старенькой машинке бабушки Меланьи, сама Меланья Фёдоровна старательно вывязывала пинеточки и шапочки в двух цветах, розовом и голубом, на любой случай.

Почтальон Марина, улыбаясь, уже в который раз вручала Ульяне, или встречавшей её у калитки Женьке, извещение на получение посылки от родителей Ульяны. Женька просто обожала пересматривать все эти замечательные вещички для будущего её братика или сестрички. Ну и конечно, Елизавета Петровна обязательно клала в посылочный ящичек что-то для Жени. Иногда это была новая книжка, или блокнот, или нарядные банты, какие в провинциальном посёлке не купишь, или московские сладости, которыми Женька щедро делилась с Машей.

Оказалось, что Ульяна сама просто обожает плести разные прически из длинных Женькиных волос, поэтому новые банты сразу же шли в ход и вскоре после получения красовались на девчоночьей голове. А иногда и на голове самой Ульяны — потому что Женька тоже училась плести прически.

Вообще, у Жени и Ульяны сложились отношения скорее, как у подруг, или как у старшей сестры и младшей, этому способствовали еще и частые визиты Ляли, тогда уже дружная пара превращалась в девчачье трио. И уж никак не поворачивался язык назвать Ульяну мачехой, хотя сама Ульяна иногда и подтрунивала над собой, вспоминая известную сказку:

— Женя, ты математику сделала? Радмила Георгиевна сегодня в учительской говорила, что ваш класс контрольную не очень хорошо написал. Получишь двойку — заставлю горох перебрать!

— С золой горох-то? — смеялась в ответ Женька, — И котлы мыть?

— Само собой, и котлы тоже!

Смех и удивительное тепло поселилось в доме. Иногда Женьке казалось, что когда-то уже такое было в её жизни… когда она просыпалась и смотрела, как золотые солнечные нити тянулись от окошка почти через всю комнату, был выходной, и поэтому дом был наполнен ароматом папиных блинчиков…

Сочельник в том году выдался морозный. Оконные стекла почти полностью затянуло морозными узорами, которые были, конечно, искуснее, но всё же так похожи на украшающие наличники работы бывшего хозяина этого дома. Вечером, когда мороз крепчал, чуть потрескивали углы дома, и отрастивший зимнюю шубку Василий перебирался с излюбленного места на подоконнике на диван, поближе к теплу.

Женька и Маша сидели у тёплой печи и грели озябшие руки, они только что бегали, уже в который раз, к соседям, у которых был домашний телефон, чтобы снова позвонить в город.

Ранним утром Женька проснулась без будильника, что-то будто разбудило её. В доме все тихо суетились, и Женька с удивлением обнаружила у них в доме взволнованную бабушку Меланью. На диване, чуть улыбаясь какой-то вымученной улыбкой, сидела Ульяна, держась за живот.

Только сонная Женька хотела было спросить, что происходит, как в дверь вошел отец, отряхивая заснеженную шапку:

— Ну, всё, Ушаков приехал, можно одеваться! Женёк, вы с бабушкой остаётесь на хозяйстве!

— А вы куда? — спросила Женька.

— А мы в город. Пора, Женёк!

И Женька всё поняла. Она смотрела в глаза отца, которые вроде бы и улыбались, но в самой их глубине Женька видела леденящий душу страх. Она кивнула отцу и подошла к Ульяне. Прижавшись к ней, она обняла женщину, посмотрела ей в лицо и прошептала:

— Прошу тебя, только вернись ко мне! И… я люблю тебя… мама!

Ульянины глаза наполнились такой любовью, она погладила девочку по волосам, и ответила, вытирая со щёк набежавшие слёзы:

— Не бойся, доченька, всё будет хорошо! Ни минуты не бойся! Мы с тобой сильные, помнишь?! Верь мне!

И вот теперь время будто застыло в ожидании, словно было заморожено зимней стужей.

— Ну что, пойдем еще раз сходим? — спросила Маша подругу.

— Да сидите дома, холодно там! Сама сейчас оденусь и схожу, позвоню, темнеет уже, — Меланья Фёдоровна отложила спицы, — Заодно и деда проверю, неугомонный, снова же пошёл на склад Трифонова подменить, тот приболел. Должен к вечеру вернуться.

— Хорошо, бабуль. Только ты недолго ходи, очень уж любопытно, как там наша Ульяна!

Девчонки ушли в комнату к Жене и разложили там головоломку, присланную Елизаветой Петровной, а бабушка Меланья надела валенки, потеплее замотала шаль и отправилась к Рябовым, звонить в городской роддом.

У самого соседского двора навстречу ей попалась и сама Настя Рябова, закутанная в шарф по самые глаза:

— Баб Маня, пойдемте к нам скорее, дядя Сергей звонил, сказал, перезвонит через десять минут. Просил, чтобы я за вами сходила.

Сердце Меланьи Фёдоровны беспокойно забилось, и она прибавила шаг. Сергей перезвонил буквально сразу, как только они с Настей показались на пороге, и Меланья взяла трубку похолодевшей рукой.

— Мама! Всё хорошо! Дочка у меня! Дочка! И Ульяна, и малышка себя хорошо чувствуют, доктор сказал, всё прошло хорошо…мама…

Меланья Фёдоровна сама не могла вымолвить ни слова, только плакала от счастья и слушала, как смеется и плачет на том конце провода Сергей, который уже давно стал ей родным сыном.

Глава 87