Венец терновый (2)

Голицын опустил взгляд — последние слова дались ему с чрезвычайным трудом. Говорить про свою нерадивость не хотелось, но сейчас пришлось. Боярин по своим взглядам являлся государственником, и умел признавать собственные ошибки и огрехи.

— А мы, окромя полков, отправим ему порох, свинец, бумагу и прочее — все, в чем он покорно просил ваше царское величество. К пользе сия доброта ваша будет, великий государь. На себя теперь боспорский царь войну с османами примет, и нужно помочь ему устоять. А за все готским серебром и золотом уплачено будет с достатком — казна наша пополнится гривнами и алтынами добрыми, чеканят монету знатную.

— Князь Василий Васильевич прав тут, великий государь, — боярин Милославский чуть поклонился царю. — И чем дольше готы будут воевать с татарами и турками, тем для нас лучше будет. А наши полки хоть выучатся на войне той ремеслу воинскому. Да и деньги нам сейчас зело нужны — казна совсем опустела.

— Хорошо, бояре, — Федор Алексеевич громко произнес юношеским ломающимся голосом, — помочь мы сможем, тем более единоверцам православным. Но уж больно своенравен готский король, нам кланяется, но под руку нашу идти не хочет, увертлив в ответах.

— Так, государь, силой его не примучишь, тут хитрость нужна и подношение сладкое, чтоб в медку увяз, как пчелка всеми лапками, — Иван Михайлович усмехнулся, глаза его заблестели.

— И не пройдет и года, как он под вашей дланью окажется, великий государь, охотно гордую выю согнет и рад при этом будет несказанно, что подручником вашим станет…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЦЕНА КОРОНЫ Глава 1

— Зима близко, скоро снег выпадет, — Юрий огляделся — желтое промокшее покрывало степи на него всегда действовало удручающе. Даже здесь, в Крыму, дыхание зимы уже отчетливо ощущалось, пасмурное небо давило своей набухшей массой.

В Керчь он приплыл на калиуте неделю назад, выбрав удачный солнечный день — маленькая галера быстро пересекла Азовское море, выйдя рано утром из устья Кальмиуса и достигнув Керченской бухты, когда заходило солнце. Прошли при попутном ветре под парусом и веслами более двухсот верст за двенадцать часов — отличный результат.

— Жаль, пулеметов у меня нет, а то эта кишка как нельзя лучше подходит для обороны!

Киммерийский вал, как его называли в этом времени, или турецкий, как он знал раньше, являлся грандиозным сооружением древних эпох. Протянулся с севера на юг на добрые сорок верст, чуть ли не от моря до моря. И предназначался для отражения атак то ли скифской, или сарматской, но судя по названию киммерийской конницы, о которой Юрий даже в этом времени имел смутное представление. Не о всадниках, понятное дело, а о древнем народе как таковом.

Однако знать было необходимо, и ему усердно объясняли ученые греческие мужи в рясах прошлое этого края, предъявив немало свитков, которые прочитать он был не в состоянии, а потому приходилось верить на слово своим советникам, что часто приводили ему в качестве доказательств переведенный наскоро текст.

Юрий и царем боспорским стал именно благодаря их настояниям, с искренним изумлением узнав летом, что от Кафы до Керчи на всем полуострове тысячу лет назад было сильное греческое царство. Владения Боспора или Понта распространялись на соседнюю Тамань и шли по восточному побережью до Азова, который назывался в те дальние времена Таном. Потом все подгребли под себя римляне, что воевали с царем Митридатом, в память которого назвали две горы в Керчи, та, что собственно с именем, и с его «стулом». Да и город тогда назывался Пантикапей.

Потом здесь правили бал ромеи, которых в школе называли почему-то византийцами, их сменили генуэзцы, а двести лет тому назад закрепились турки. И это не считая всяких хазар с половцами и татар с мунгалами, с какими-то их непонятными ханами «тохтамышами» и разными «мамаями». Из всего творившегося сумбура Юрий вынес главное — историкам тут прорва дел, ибо право на владения нужно доказывать не только оружием, но и документами.

С последними дело обстояло хорошо — из приморских городов выгребли всю бумагу и древние свитки с пергаментами, а книги забрали подчистую, под угрозой применения репрессий.

Так что Юрий не воспользовался этим добром в целях утилитарных, он мгновенно оценил перспективы. Сразу учредил Совет с архивом при «Государевом» Приказе, положив ученым людям серьезное жалование, выделил здания с прислугой, как здесь, так и в Галиче с Тмутараканью, приказав возвести дома еще во Владимире и новом Феодоро.

С первых дней закипела работа по разбору «завалов» того, что в прежние времена он посчитал бы макулатурой. А ныне важным средством политической и информационной войны, о которой в 21-м веке не знают только ленивые. Однако, понимая здешние нравы, требовал наглядной отчетности, а не пустых слов — работа буквально закипела.