Венец терновый (2)

В союзе с донскими и запорожскими казаками его войска разорили все крымские приморские города. А кошевой атаман Сирко сжег Бахчисарай, и увез весь гарем крымского хана, чему не только в Москве, но и в европейских столицах немало потешались. Но хоть и богатейшую добычу взяли союзники, но сам новоявленный король готов завладел Керчью, объявив всем дворам грамотами своими, что стал еще царем Боспорским и князем Тмутаракани, легендарного града русичей, в котором по летописям правили Ярослав Мудрый и сам Владимир Мономах.

Вчера пришло еще одно ошеломляющее известие. Гонцы доставили в Москву послание, в котором «царь боспорский, король Готии и Червонной Руси, государь и самодержец Новой Руси, князь галицкий, ново-волынский и тмутараканский, светлейший автократор и господин княжества Феодоро» сам написал, что овладел крепостью Азов. И тем возвратил свое древнее наследие «отич и дедич», ибо город ранее назывался Тана.

Зачитывать грамоту на заседании Боярской Думы Федор Алексеевич не стал, прекрасно понимая, что это вызовет взрыв негодования среди московской знати, уязвленной тем, что дела у царского войска под Чигириным оказались весьма неуспешными, и это мягко сказано.

— А потому, бояре, решать нам сейчас надобно — признавать ли царский титул короля готского, али отвергнуть его притязания. Но на то скажу — союзники в войне с османами нам зело нужны, а король этот предприимчив и войско имеет доброе, не в укор тебе воевода сказано.

Царь внимательно посмотрел на князя, заметив, как Иван Михайлович на его последних словах отвернул лицо в сторону, чтобы Голицын не увидел ехидной улыбки.

Назначенный воеводой Большого Полка, и отвечая за снабжение армии Ромодановского, Василий Васильевич сделал многое, но также и упустил дела разные, чему порушение чести государевой было. И по совести, вину нести должен с князем Григорием Григорьевичем, которому по матери своей приходился родичем. Только это и спасло воеводу Белгородского разряда, хотя он и угодил в опалу.

— Мыслю, великий государь, что признавать нам надобно царя и короля Юрия. Ущерба для царской чести тут нет — все владения его у татар и османов забраны, на саблю взяты. А потому турки сразу свои притязания к нам уберут на время, ибо не могут требовать от нас то, что у них Юрием Львовичем силой отнято. Вот пусть теперь с ним воюют и попробуют свое наследие вернуть. А мы посмотрим, как у них получится, и войско наше к новым походам лучше подготовим.

Василий Васильевич говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Ведь именно ему царь поручил провести строгий «разбор» для оценки численности, вооружения и подготовленности всех войск Московского царства — война с турками показала, что нужны обширные реформы. Требовались полки «иноземного строя», старые порядки и устроение себя полностью дискредитировали. Прежней ратью и со старинными устоями войну против турок не закончишь победой. Главное — нужно упразднять местничество — свары среди воевод играли на руку неприятелю и привели ко многим поражениям, зачастую очень «срамным».

Однако начинать реформы было боязно — за «старину» цепко держался патриарх и вся родовитая знать. Московское боярство прекрасно осознавало, что потерпит ущерб и потеряет вековые привилегии, и этому яростно противилось, ополчившись за все «свое» против всего «иноземного». И первым пострадал боярин Матвеев — большой поклонник «запада», и царивших там обычаев и порядков.

— Я так понимаю, что под «Новой Русью», великий государь, готский король считает Тмутаракань, древнее владение русских князей, и ту новую Волынь, которая на восточном краю «Дикого Поля». Ущерба для царской чести никакого нет, он ведь не польские крули, что в гордыне своей писались «королями Русскими». А теперь пусть ляхи за титул сей с Юрием Львовичем лаяться будут накрепко, ровно две голодные собаки друг с дружкой сцепятся в сваре! Так что пусть будет называться королем западной «Червонной Руси», что Галицией также именуется. Это в угрозу полякам станет серьезную, а нам токмо выгоду принесет.

Боярин Иван Милославский посмотрел на задумавшегося царственного юношу и перехватил взгляд Голицына — тот чуть кивнул с одобрением. Таким шагом Москва получала южного союзника не только в татарском, но и польском вопросе — ибо не оставляла готскому королю выбора, и принуждала его воевать за свои интересы.

— Но своенравен готский король, да и обиду затаил, что с ним приказные людишки сотворили, — Василий Васильевич говорил негромко, — однако в нашей помощи он сейчас зело нуждается. Полона из Крыма, говорят, тысяч тридцать народа привел — а их всех прокормить нужно. Да и к войне с османами готовится — а войско у него небольшое, однако вооружено превосходно и выучено отменно. А потому, если мы полки свои ему на помощь отправим, то к нашей пользе сие будет — потребуем чтобы король передал нам за помощь десять тысяч своих ружей и сотню пушек, они у него гораздо лучше тех, что в Пушкарском приказе отливают.