Venceremos

И тем не менее некоторые перемены в России мне очень нравились. Ещё мне импонировало, что Владимир Путин не мазал грязью своих предшественников на этом посту, но и не восхвалял некоторых. В то время я восхищался руководителем нашей страны. Это очень важное чувство для нелегального разведчика. Это самостоятельный и очень мотивирующий фактор. Связывал бережное, человеческое отношение к отдельному Солдату своей Родины именно с именем В. Путина, с его нормальным мировоззрением, связанным с тем, что его отец был самым настоящим боевым фронтовиком.

Я знаю, что в военной истории нашей страны в разные периоды было разное отношение к жизни солдата. Дедушка рассказывал многое из своей фронтовой жизни. Он не относился к категории фронтовиков, о которых говорят, что дед не любил говорить о войне. Мой дед, напротив, очень старался сохранить память. Особенно многое дедушка мне рассказал тогда, когда я стал курсантом и стало ясно, что я выбрал профессию командира. Деду было что рассказать, ведь он начал службу рядовым (красноармейцем) ещё в 1938 году. В 1942 году, после госпиталя, закончил пехотное училище и прошёл путь от младшего лейтенанта — командира стрелкового взвода до подполковника — командира бригады морской пехоты (в 1945 году). Я хорошо понимал разницу в стоимости жизни в 1941 и в 1945 году. Но сам ничего подобного ни на 1941, ни на 1945 год и близко не застал. Советская армия времён восьмидесятых годов прошлого века в целом бережно относилась к жизни солдат и офицеров, если не считать такого позорного явления, как дедовщина и тяжёлая межнациональная «дружба», особенно в воюющих подразделениях в Афганистане. Да и проза некоторых фронтовиков о Великой Отечественной войне давала понимание о жизни и смерти.

Так что отношение ГРУ к поведению в плену, а именно то, что главной целью является сохранение собственной жизни, пусть и при правильном условии, для меня было полным и неожиданным откровением.

Пинг, переживший зверскую китайскую культурную революцию, вполне мог на практике самоучкой освоить многие методы конспирации, двойной жизни, многоэтажной лжи. Наверняка он очень умный и изворотливый человек. Ведь он получил классическое советское высшее техническое образование, пусть и в китайском ВУЗе. Да и сам факт того, что его отобрали в своё время для обучения в университете в династически-чиновничьем Китае, да при послевоенном социализме, говорило о том, что он неординарный человек.

И вот к такому Пингу подгребает крутой «Вилли» и вербует его. Смешно! А если офицер нашей местной резидентуры ГРУ под дипломатическим прикрытием? По-моему, ещё смешнее. А если кто-то из советников генерала Крупина? Не знаю. Тут как подготовить площадку для него, и насколько этот советник профессионал.

С другой стороны, почему бы Пингу не продать информацию по Китаю ещё кому-то? Например, агенту якобы турецкой военной разведки? По США опасно, ведь он здесь собирается жить до конца своих дней. А если продать информацию по Китаю? Что он нарушит? Эффективно и очень по-китайски.

Но есть одна проблема. Как только к нему подходишь, то ты сразу под прицелом ФБР, а следовательно, и ЦРУ. Это как минимум.

Вывод?

Никто из моих к Пингу и носа не должен совать. Думать, думать и ещё раз думать. Собирать про него всю информацию, которую только возможно собрать. Генералу Крупину, пока я сам всё хорошенько не обдумаю, ничего докладывать не стану. Время есть.

Неожиданно возникла другая задача. На первый взгляд, вовсе не интеллектуальная. Надо срочно решить вопрос с этим блогером.

Еду в офис, надо изучить вопросы видеонаблюдения по адресу его места жительства.

К пяти часам утра у меня была довольно полная картина про этого блогера по имени Дик. Ему двадцать пять лет, живёт один в многоквартирном доме. Выгуливает небольшую, почти карманную собачку. Видеонаблюдение есть перед подъездом. В парке тоже есть камеры, но он всегда уходит из-под их обзора. Может быть, знает, где они установлены, или понимает, где могут быть установлены? Это нормально.

В принципе, дело техники продумать маршрут выдвижения в засаду, организованную в парке вне всего видеонаблюдения. Пройти к месту засады тоже можно без проблем.

Далее два выстрела и отход по заранее продуманному второму маршруту. Но это будет явное убийство, которое может привести полицию к сенатору, если они наткнутся на информацию про него. И вообще убийство — это крайняя, очень крайняя мера. В ГРУ будут очень сильно недовольны. Я уже знал почему. Ведь если каким-то образом выяснится, что убийство организовано ГРУ, то американцы очень жёстко ответят на территории России, и им это легко сделать, гораздо легче, чем нам здесь. Кроме того, это будет нарушением негласных договорённостей между нашими разведками. За такие проделки и самостоятельность ГРУ с меня может очень жестко спросить. Но у меня нет времени!