Великий диктатор

— Пф, Матти, не знаю я как второго звать, но первый — это тот самый Леопольд. Сняли домик на сутки и потребовали тебя. Я думал, что они на рыбалку. А им ты нужен! — он неожиданно остановился и, развернув меня к себе, спросил, глядя мне прямо в глаза. — Зачем, Матти? Ты что-то натворил? Или что-то им пообещал? Этот Леопольд, он ничего плохого тебе не делал?

— Нне, деда. Ты чего? Ты о чём? — я постарался сделать взгляд растерянно-придурошный.

И, видимо, у меня получилось. Дед молча меня развернул и снова погнал впереди себя к искомому домику, где мы веником, по очереди, отчистили свои валенки от снега и вошли внутрь.

— Вот, господа. Мой внук, Матти Хухта. Какой у вас к нему вопрос? — дед вытолкнул меня вперёд, прямо на солнечный прямоугольник на полу от окошка. Я зажмурился от ярких лучей солнца, которое в этот момент решило навестить наш север. Стянул с головы свою любимую лапландскую шапку и поздоровался с гостями.

— Здравствуйте, господа.

— Здравствуй, Матти, — вполне доброжелательно, но в тоже время с ноткой неудовольствия в голосе, поздоровался со мной Леопольд Мехелин. — Познакомься, это мой напарник и второй совладелец Нокии, Кнут Фредрик Идестам, — он указал на мужчину, сидящего рядом с ним за круглым столом. Мужик сухо и недовольно мне кивнул и обратился к деду.

— Спасибо, что доставили мальчика. Ступайте, — и я понял, что дед сейчас взорвётся.

— Этот мальчик — мой внук! Если у вас есть к нему вопросы, задавайте при мне. — почти прорычал дед Кауко.

— Хорошо господин Хухта, — согласился с требованием деда Мехелин. — Фредрик, друг мой, это не просто какой-то там старик, а владелец этого кемпинга, озера и земель вокруг, а ещё, депутат сейма.

— Извините, херра Хухта, — повинился Идестам перед дедом. И с ходу, перейдя на шведский, обратился к своему напарнику. — Зря ты меня сюда притащил Лео. Чем мне может помочь этот крестьянский ребёнок?

— Да, чем я должен был помочь вашему напарнику? — набравшись наглости, спросил я тоже на шведском у Мехелина.

— Прошлым летом, когда мы говорили про электростанции, ты мне подсказал про торф, — с усмешкой глянув на своего растерявшегося компаньона, пояснил мне глава города Гельсингфорс. — Вот я и подумал, а вдруг ты что подскажешь и ему, с его проблемой.

— А вы уже начали строить электростанцию на торфе?

— Да. Я в России нашел инженера, который одержим подобными станциями. Роберт Классон, уже начал проектировать станцию. И да, кстати, я тебя так и не отблагодарил за твою помощь. Есть ли у тебя какое желание? Может, я смогу его выполнить?

Ха! Змей искуситель. Что потребовал бы ребёнок? Барабан? Заводную игрушку? Модель фрегата? А зачем мне-то это всё?

— А если я хочу больницу?

— Не понял, — растерялся Леопольд Мехелин. — Ты хочешь игрушки, чтобы играть в доктора?

— Нет. Наше село, Яали, не дотягивает по населению до полутора тысяч человек. И поэтому не может рассчитывать на народные школу и больницу. Может, вы, в качестве награды, попросите кого-нибудь в столице чтобы нам открыли больницу?

— Какой наглый ребёнок, — перейдя на русский, прокомментировал моё требование херра Идестам, явно обращаясь к Мехелину.

— Ближайшая к нам больница, господин Идестам, находиться в Улеаборге, — произнёс я на русском, обращаясь к этому наглому мужику.

И с ужасом заметил, что говорю на вроде бы родном для себя языке, с заметным акцентом. Какой ужас. Я уже полностью офиннился. Или офинноязычился? Блин, как правильно?

— Давай так, мальчик, — вывел меня из мысленного ступора Идестам. — Если ты сможешь мне помочь, я построю в вашем селе первоклассную больницу за свой счёт, а Леопольд найдет врачей в неё и выбьет финансирование в департаменте, — недовольное пыхтение деда за моей спиной после этих слов моментально стихло.

— Я согласен. Но, что это за проблема? Никто из вас её так и не озвучил, — блин, я уже запарился стоять. Предложат мне, интересно, сесть или так и простою всю беседу?

— Наши с Леопольдом бумажные фабрики выпускаю рифлёный картон, знаешь что это такое? Вот, я на всякий случай, захватил образец, — мужчина полез в свой саквояж, стоявший рядом со стулом и вытащил небольшой квадрат картонки.

— Да, — я взял со стола образец и для виду покрутил его перед глазами. Простой однослойный гофрокартон. — Когда мне отец на прошлый день рождение покупал итальянский карабин, — пусть подумают, что я хвастаюсь. Ребёнок я или нет? — То он был в коробке из такого картона.

— Матти, а ну-ка дай-ка, — раздался из-за моей спины голос деда. — Точно, похоже. Я в таких коробках и стёкла для керосиновых ламп покупал.

— Так что вам надо-то, херра Идестам?

— Нынешний способ производства слишком медленный. Я и мои инженеры, уже три года бьёмся над способом увеличения выпуска этого картона. Но никак ничего не придумаем. Вот я и поддался на уговоры Михелина. Дурак старый (Old fool), — последние слова, про дурака, он уже произнёс на английском.

— Почему? (Why?), — я тоже перешёл на английский.

В ответ этот совладелец Нокии просто покачал головой под насмешливым взглядом своего товарища.

— А как сейчас производят этот многослойный картон?