Великий диктатор

Столь малое количество земли не говорило о бедности семьи. Просто херра Рантанен всю землю пустил под строительство своего дома. Широкий и длинный одноэтажный дом из жёлтого кирпича был очень красив. А количество комнат позволяло с удобством разместить всё многочисленное семейство Рантанен. В одной из этих комнат и предстояло жить молодожёнам пока они не накопят на свой собственный дом. А учитывая, что Микки был единственным сыном этого семейства, а все остальные шесть детей — это девчонки, то Тюуне явно не повезло. Съедят точно.

В нашем же доме, наоборот, становилось всё пустыннее и пустыннее. Сначала брат Кауко переехал в город, затем, женившийся и поживший немного с нами, Эса переехал в домик, в котором жил до переезда Кауко. Теперь вот и Тюуне покинула нас.

В мансарде стало тихо и спокойно. Без постоянных склок и споров между моими братьями и сёстрами. Анью, которой в этом году должно было исполниться тринадцать лет, вовсю увлеклась шитьём. И часто, тихой мышкой, корпела над очередной своей работой. Тем более что мать усилила над ней контроль. Так как считала себя виноватой в случившимся с Тю и теперь вовсю старалась, воспитывала.

Братец Ахти, после истории с курением, епископом и теорией «быть подобно Христу», ударился в религию. Постоянно штудировал библию и какие-то многочисленные жития святых, которые ему подбрасывал наш пастор. Предки, в целом, одобряли его увлечение. И только дед Кауко опасался, что Ахти оставит семью и клан, и уйдет в священники.

…..

О приезде столичных гостей я знал заранее, но не придал этому значения. У нас много кто приезжал на зимнюю рыбалку, и телеграммы о бронировании домиков приходили с регулярной постоянностью. Тем более, что гости из Гильсенгфорса обычно приезжали поздно вечером, по прибытии поезда из столицы.

В тот день у нас было всего три урока, русский язык у нас в школе отменили. Жена нашего пастора, руова Харри, ушла, если так можно было выразиться, в декретный отпуск. Написанное ею письмо в канцелярию генерал-губернатора о своей невозможности преподавать в школе вызвал там недоумение. Как же так? Гарнизона нет уже несколько лет, а русский язык преподают. И в ответном письме уведомили её, что разрывают с ней договор на преподавание языка. Всё это я узнал, не специально подслушав разговор еще двух наших учителей.

По дороге со школы мы с Миккой немного повалялись в снегу, когда я ему показывал, как надо ставить подножки. И как надо выкручиваться, если тебя пытаются схватить. Короче, побесились минут десять, а может и двадцать, часов-то ни у кого из нас нет. Устали, вспотели, промокли, а пустые желудки напомнили что и проголодались.

Но дома меня никто и не думал кормить. Прямо чуть ли не с порога бабушка Ютта заявила:

— Где тебя носит? Что ты весь такой встрепанный и мокрый? Там к тебе господа из столицы приехали. Дед уже весь тебя обыскался.

— Ко мне? Дядя Ээро?

— Не знаю. Старый почти ничего не говорил. Вроде из Нокии, что ли…

— А. Леопольд Мехелин. И именно ко мне? Зачем, ба? А ещё кто?

— Да откуда я знаю. Отстань от меня. Иди, бегом переодевайся в сухое, — меня бесцеремонно развернули к лестнице и подтолкнули. — И оботрись, бестолочь, — догнало меня её наставление, в спину, уже на самом верху.

Какого Хийси (леший) этому Мехелину от меня надо? Думал я, лихорадочно раздеваясь, обтираясь полотенцем и переодеваясь в сухое. Может, всё-таки решил отблагодарить за подсказку о торфе? Было бы неплохо. Но что-то я сильно сомневаюсь в подобном. Ладно, сам и расскажет.

Развесил мокрую одежду поближе к печной трубе и осторожно спустился по лестнице вниз. После летнего полёта и потери ногтя повторять подобное меня не тянуло. Внизу меня уже дожидалась бабуля, которая вручила мне два горячих пирожка с начинкой из лука и щучьей икры, и вытолкала на улицу, не забыв сообщить, что мне к жёлтому домику в кемпинге.

Как там про мёд? Который вроде бы есть, но его тут же и нет. Так и пирожки. Вроде бы только в руках держал, а уже только легкий запах теста на варежках остался. Кстати, о мёде. Чего это я про Винни-Пуха забыл? У него тоже двойная «н» в имени, а значит он тоже финн.

Так, пребывая в размышлениях и вспоминая что я вообще помню про этого медведя, который на самом деле был медведицей, я и не заметил как добрёл до кемпинга. Дед меня увидел издалека и замахал руками, чтобы я ускорился. Пришлось перейти на лёгкую трусцу. Делать мне нечего, опять потеть в беге. Это не игры, обойдётся.

— Где тебя носит? — дед ухватил меня за воротник и потащил к жёлтому домику.

Вообще-то, это была моя идея покрасить домики в разные цвета, сразу после того, как нанятая бригада печников обустроила их печками. Теперь, зимой, мы могли принимать больше гостей. И гостям нравилось такое цветное разнообразие. У нас даже постоянные клиенты появились, которые бронировали домики именно по цвету. Правда пришлось нанимать человека в печники. Но зимой, когда работы немного, желающих на такую легкую работу хватало с избытком.

— Деда! А кто приехал? Леопольд Мехелин? А ещё кто? — засыпал я старика вопросами.